Город под куполом
Шрифт:
Князь извлёк из ящика стола датакуб и швырнул через стол Авелю.
– Детали миссии на этом диске. Их вы узнаете по прибытию на Землю, агент.
– Только я? – уточнил Авель.
– Да. Только вы. По расчётам вам лететь около ста лет, а значит, вы будете погружены в продолжительный анабиоз. Кто знает, что останется в вашей памяти, когда вы проснётесь. Когда я перечислю вам остальных обязательных членов экипажей, вы поймёте, почему я не могу сделать детали миссии общедоступными.
– И кто же эти члены?
– Адмиралы Йозеф, Каспер, Вальтасар Адме и Мельхиор.
Князь насладился
– Ясно! – воскликнул Каин. – Гениально! Но что помешает адмиралам убить нас и развернуть корабли против Сэл-о?
– Вот он! – кривой коготь князя указал на Авеля, сжимающего датакуб. – Полный доступ к изменению навигации, планам миссии и огневой мощи кораблей будет только у агента Авеля. Пока он будет пребывать во сне, корабли будут следовать своим курсом. После пробуждения агент Авель восстановит данные и будет действовать согласно указаниям.
– Вот только вы все уже будете мертвы, – заметил Каин. – Вы отсылаете негласных лидеров среди народа – тех, кто может встать во главе революции и погрузить всю нашу вселенную в хаос. Но также отсылаете и нас, лишая дома, семьи и верной службы всемилостивому князю!
– Ваша служба будет теперь там.
Каин поник лицом. Авель же наоборот испытал горячее воодушевление и благодарность. Неужели князь, считавшийся до сих пор слабым и бесхарактерным человеком, способен решиться на то, чтобы полагаясь только на дружину, отослать на самоубийственную миссию двух своих самых лучших агентов. Безумие это или сила?
– Всемилостивый князь Иероним Шестой соблаговолит принять ответ от нашего доброго собрания? – послышался насмешливый голос от дверей.
По глазам резанула вспышка яркого света, и Авель, развернувшись, выкинул вперёд руку с заплечным кинжалом. Он ещё не видел убийц, а руку уже обдало жаром…
***
Капсула ангара превратилась в чистилище. По пульсирующим стенам ползли языки синего и зелёного пламени, пытаясь противостоять хлеставшей из мелких дырочек белоснежной пене.
Авель потряс головой, приходя в себя от лихорадочных видений, и прижал обожжённую руку к груди.
– Агент Авель, – позвал голос.
Сначала он подумал, что это Старшая взывает к нему через всю нейронную систему его организма, пытаясь достучаться до одурманенного адреналином и обезболивающим мозга. Но нет – это он сам бормотал себе под нос, раздвигая руками мягкие заросли противопожарной пены и тонкие листы металла, вырастающие на пути.
Нащупать в этом безумном огненном хаосе скафандр было непросто. Потерявшие чувствительность пальцы не могли определить, что перед ними за модель, и подходит ли она для выхода наружу. Но и оставаться в стремительно теряющем кислород помещении, которое, к тому же, быстро заполнялось обеззараживающей едкой жидкостью, огнеупорной пеной и нестерпимым жаром, было нельзя.
В ушах раздавались липкие хлопки, а перед глазами вспыхивали миллиарды сиреневых точек. Из прокушенного Каином уха, не сворачиваясь, стекала липкая кровь.
Где же сам Каин?
Вот он стоит напротив, сжимая боевой нож на уровне груди. Вот он прыгает на Авеля. А дальше его лицо перекашивается от боли, а из горла начинает хлестать беловатая гниль. Тело дрожит, будто его бьёт электрическими разрядами, и напарник отлетает вбок, чтобы затеряться в обломках посадочных модулей. На его месте тут же вырастает огненный столб.
Слова Каина были ложью: миссия не являлась блажью Авеля, мечтавшего о Земле; это был спланированный политический акт, помимо всего прочего имеющий целью отдаление конкретных фигур от очагов гражданского неповиновения. Но почему Каин не открыл ему правду тотчас же, по пробуждению? В свете воспоминаний Авеля, вспыхнувших у него в мозгу несколько мгновений назад, предательство друга обретало совсем иной оттенок.
Авель почувствовал очередной толчок и полетел на пол. Судя по стремительному смещению обломков модулей, капсула-ангар вылетела из разорванного хвоста корабля.
«Серафим» произвёл точную и мягкую посадку. Совершенно не предназначенный для подобного манёвра транспортник совершил чудо. Инициативный корабль собственноручно просчитал траекторию и массу, благополучно прошёл плотные слои атмосферы, а перед самым столкновением с поверхностью развернулся, минимизировав внешние повреждения.
Сейчас корабль замер, сосредоточившись на собственных ощущениях и не уделяя ни капли внимания происходящему внутри него.
Авель поднялся и побрёл, увязая в пышной пене к изогнутому шлюзу, створки которого автоматически разблокировались, будто бы для выпуска челнока, хоть оба и были уничтожены разбушевавшимся Каином.
Где же тело? Авель попытался осмотреться, но из глаз беспрестанно текли слёзы, и кроме мигающих огоньков на шлюзе, он не мог рассмотреть чего-либо ближе вытянутой руки.
Сглотнув горькую слюну, обильно скапливающуюся во рту из-за едких осадков в пространстве ангара, он нырнул в скафандр. Нырнул, не разбираясь, боевая это модель, геологическая или беззащитная парадная. По ощущениям определить было невозможно, а из-за постоянно меняющейся гравитации в пределах внутреннего помещения капсулы вес скафандра казался то невыносимым, то практически невесомым. Если на Земле произошли глобальные изменения климата, то при выборе неподходящего костюма можно было сгореть, взорваться, задохнуться – что угодно, но только не выжить.
Герметизация пространства была нарушена, поэтому шлюз беспрепятственно раскрылся, и Авель скользнул под косым углом по гладкому мостику в сторону пылевого облака, всасывающегося внутрь капсулы.
Забрало шлема залепило грязью, и Авель не увидел, во что он врезался по приземлению. Руки увязли в рыхлой землистой почве, а тело под собственным весом и весом скафандра поползло вниз.
Авель не захотел вниз и пополз вверх, опасаясь, как бы его не задавило щупами «Серафима», звук движения которых он услышал в заработавших динамиках гермошлема. Этими щупами корабль закреплялся к поверхности космических объектов при необходимости стыковки. В условиях невесомости или псевдогравитации они могли быть весьма нежны, но сейчас, под действием Земного притяжения, каждый их удар впечатал бы хрупкое тельце в скафандре глубоко в землю – на десять-пятнадцать метров. Поэтому Авель заработал руками и ногами, стравливая под себя куски податливой почвы, и полз так, пока не почувствовал себя на достаточно плоской и твёрдой поверхности.