Город под куполом
Шрифт:
Авель посмотрел на Ящера, сидевшего рядом. Ящер неотрывно взирал на только что зарытую агентом могилу с какой-то неожиданно новой эмоцией на его бронированной мордочке. Авелю показалось, что это был страх. Ящер боялся – но почему? И чего?
– Он мёртв, – пояснил на всякий случай своему новому товарищу Авель. – Он был предателем. Но я его похоронил, потому что он также был человеком.
Ящер вздрогнул и медленно обернулся на него. Авель прочитал во взгляде существа осуждение. Это всё было довольно странно.
Но никаких пояснений не последовало. Ящер поднялся на все четыре лапы и, ощупав землю двумя тонкими языками,
Ящер был волен делать всё, что хотел. Авель же вернулся к кораблю и, проникнув в его нутро, двинулся в поисках командного отсека.
Здесь было сыро и пахло мёрзлым зловонием. Так пахнут на морозе колоды для рубки мяса или руки нечистоплотных девиц во время женского ежемесячного цикла. По мясистому своду ползали тонкие искрящиеся нити, латая повреждения и очищая пространство от последствий взрыва. Большая часть отсеков сгрудились у основания хвоста, куда их сдвинуло в момент приземления.
Авель без проблем нашёл капитанский мостик: этот отсек был меньше остальных и соединялся с туловищем корабля тысячей безразмерных волокон, вспыхивающих от света фонарика. Шлюз в капсюль был надёжно закрыт от постороннего вмешательства.
Протянув руку к шлюзу, Авель некоторое время безрезультатно гладил липкую поверхность, пытаясь нащупать хоть что-то напоминающее сенсорную панель. Наконец поверхность двери завибрировала, и перед агентом раскрылся проход внутрь.
Навигационные системы были заблокированы и переведены в ожидающий режим: во время швартовки со столь массивным объектом, тем более обладающим столь сильной гравитацией, запуск корабля определялся системами как невозможный. Вернее, не невозможный, а недопустимый. При желании можно было попытаться сдвинуть корабль с места, но подобной необходимости перед Авелем сейчас не стояло.
Он попробовал войти в систему управления базой данных, но она также оказалась заблокирована. Похоже, что время узнать детали миссии ещё не настало. Авель подошёл к ячейкам с архивами и попытался подключиться к ним через локальный терминал, выдвигающийся из стены. Всё так же безрезультатно. Более того, терминал показал ему, что в архивах наблюдаются повреждения оболочек, а это значило, что даже Авелю пришлось бы провозиться с восстановлением данных больше месяца.
Это открытие несколько омрачило агента. Цели миссии оставались неясны.
Авель провёл рукой по настенной панели, активировав максимально возможное освещение. При ярком свете причины поломки стали очевидны: по всей поверхности ячеек с архивами тянулись аккуратные вмятины равного диаметра. Это Каин, обнаружив, что его напарнику всё стало известно, расстрелял серверные системы, чтобы создать дополнительные помехи.
Могли бы помочь ремонтники или бортовые инженеры. Но их не стало после «Варфоломеевской ночи», устроенной свихнувшимся Каином. Так что вся ответственность за ремонт легла на плечи Авеля, который не имел для этого должной подготовки. Да, он был первоклассным агентом, мог вести боевые действия, как в команде, так и в одиночку, мог принять на себя командование боевой флотилией, сделать навигационные расчеты, провести внутриполостную хирургическую операцию, собрать бомбу из подручных материалов и даже сварить мясной бульон. Но починка сложных электронных сетей не входило в его компетенцию.
Возможно, местные, если они тут есть, могли бы помочь ему в этом.
Авель заблокировал капитанский отсек до лучших времён и отправился в кают-компанию. Здесь он обнаружил новую проблему: все холодильники и хранилища припасов были открыты, а их содержимое разбито или же выгорело при пожаре. Видимо, что взрыв пришёлся в основном именно на этот отсек. Даже те съестные припасы, которые сохранились, были обильно покрыты несъедобной кислотной пеной.
Вздохнув, Авель переоделся в неприметный серый комбинезон, захватил с собой нож, несколько походно-боевых ампул и двинулся наружу.
На поверхности уже наступила ночь. Стало довольно прохладно, но это лишь относительно палящего днём солнца. Климат, как определил Авель, здесь был субэкваториальный или тропический. Хотя странные деревья, несомненно, являлись кедрами. Поверхностные знания Земной инфраструктуры Авеля указывали на то, что кедры не любят сухой климат, поэтому было неясно, где именно приземлился «Серафим».
Снаружи Авеля ждал Ящер с веткой каких-то плодов в пасти. Увидев человека, он положил плоды на землю и отошёл, приглашая отведать.
Авель поблагодарил своего нового знакомого и осторожно надкусил плод. Стоило ли ему опасаться отравления или заражения от неизвестного представителя чуждой фауны? В любом случае он не особо рисковал, зная возможности своего организма к адаптации.
Вкус у плодов оказался вполне обыденным – орех и орех. Смолистое содержимое, липнущее к нёбу, как кедровая живица. Внутренность плода состояла из четырёх крупных семян, мучнистых и сытных. Действительно, похоже на кедр.
– Я собираюсь пойти через лес на север, – решил поставить Ящера в известность Авель. – Ждёт ли меня там опасность? Или, быть может, мне стоит двигаться в другом направлении, чтобы найти людей… или других разумных существ, с которыми я мог бы войти в контакт?
Ящер безучастно созерцал землю под лапами и ничего не ответил.
Авель тяжело поднялся на ноги. Теперь он почувствовал, что неплохо бы было вернуться в корабль и поспать. Однако, чем меньше он будет привязываться к кораблю, тем легче ему будет потом уйти. Поэтому стоило незамедлительно двинуться в лес. Во-первых, чтобы быстрее акклиматизироваться. Во-вторых, чтобы уйти с открытой местности, где любой мог его увидеть и совершить попытку нападения. Диких зверей Авель не боялся, но вот попасть под перекрёстный обстрел на открытой местности не хотелось.
***
Авель с Ящером вошли в лес и двигались сквозь геометрически аккуратные ряды деревьев около часа. Временами им встречались другие ящеры, но не столь общительные, если можно было так выразиться, как спутник Авеля. Ящеры смотрели на них или не смотрели, выходили из кустов и спокойно же уходили прочь. Враждебности не было ни в их поведении, ни в окружающей действительности.
Через час они вышли к большому и старому дереву.
Ящер тут же устремился к нему и лёг неподалёку, устремив взгляд своих янтарных глаз куда-то в глубину кроны. Авель немного подождал, но ничего не происходило. Тогда он подошёл и тоже стал смотреть на местного древесного старожила. Видимо, между Ящером и деревом происходил какой-то ритуальный монолог – через несколько минут Ящер встал и, настойчиво поглядывая на человека, повёл его к впадине между корнями.