Город, стоящий у солнца
Шрифт:
— В общем, будьте корректны, взаимно вежливы, следите за языком — и будет вам счастье! А ты, Громов, раз уж попался, терпи теперь, умнее будешь. Да, я бы рекомендовала тебе этим вечером быть понятливей. И покорней что ли. Глядишь, и цел останешься.
Мне почему-то вспомнился дурдом, где я встречал восемнадцатилетие, кося от военкомата. Корабль напоминал мне его всё сильнее и сильнее. Нахрена я сюда попал? Как? Почему? Они же все тут психи поехавшие…
========== Глава 2. Обнажение. ==========
Комментарий к Глава 2. Обнажение.
Есть капельку насилия и капельку секса ^^
Но
Когда в очередной раз Гром под вечер проскользнул в личную каюту Найт, мы решили вмешаться. Нельзя же столько мучить человека просто за слова! Какими бы глупыми они ни были. Ира предложила попросить помощи у капитана — уж он-то должен иметь хоть какие-то рычаги давления на нашего куратора. Она, собственно, и говорила, а мы все: и Настя, и Саша-гитарист, и я — дружно поддакивали. Капитан ржал.
— Ребят, вам делать нефиг, раз ерундой занимаетесь? Тем более не обладая всей информацией…
— Какой-такой информацией?! Наш друг в беде!
— Да! Мы своих не бросаем!
— Надо же ему помочь, как-то.
— Он уже достаточно наказан!
— И вот вы действительно настолько дорожите парнем, которого неделю назад не знали, что готовы испортить всё веселье трёхсотлетнему демону? Во даёте!
— Да! Да. Да!
— Да нормально ему!
— Ага, мы видели…
— Нормально! Что вы пристали? Он сам с первой минуты на борту напрашивался. Мазохист хитрожопый обыкновенный: страдать хочет, страдать любит, но считает это дико постыдным и попросить стесняется, вот и доёбывает всех окружающих, чтобы его отпиздили! — прорычал, наконец, наш потенциальный помощник в деле вызволения Грома из лап госпожи куратора. Выглядело правдоподобно, и очень похоже на Громова, но отступать мы не собирались:
— То, что она делает — жестоко?
— Да что она такого делает-то? Воспитывает под себя, — он улыбнулся и достал из кармана серебряное зеркальце в оправе из чёрного железа,
— Щас покажу кое-что, смотрите салаги! — и, обращаясь уже к зеркалу, — капитанский доступ, оповещения не требуется, установить наблюдение за гостевой каютой!
Серебро потемнело, отразив богато убранную комнату, которая изнутри казалась больше, чем весь наш корабль снаружи, устланную шкурами хищных зверей, с тёмными деревянными стенами, увешанными картинами, столом, тумбами и стульями из чёрного дерева и огромной кроватью. На кровати, устланной чёрными шёлковыми простынями с серебряным узором, сидела госпожа куратор, раскрасневшаяся, как после горячей ванны, обмотанная в одно лишь полотенце. Где-то рядом в складках чёрного шёлка пряталась плеть, влажно блестевшая в отсветах свечей, и тяжёлый стек — не порнушная подделка из кожзама и пластика, а настоящий, из хорошей кожи и дорогого дерева — Ира не преминула это отметить. У ног нашей начальницы сидел наш боевой очкарик. Гром был наг, если не считать узкой полоски металла, охватывающей его шею. Он аккуратно опускал руки в сосуд с каким-то тягучим прозрачным эликсиром, растирал его в ладонях, и аккуратно массировал госпоже куратору ноги. Каждый пальчик, ступни, лодыжки… Время от времени Найт приподнимала ножку, и Гром останавливался, переставлял руки так, чтобы поддерживать её, и покрывал поцелуями. Медленно. Нежно. На лице его сияла счастливая улыбка. Мы глядя на это недоумённо молчали.
— Вот видите, — проворчал Капитан, отдав нам зеркальце и закурив свой вечный «беломор», — всё у него в порядке. Все довольны.
— Но это насилие! Его заставили! Это использование служебного положения в личных… — начал грозно вещать наш рокер. Он что же, большой моралист что ли?
— Это же ад!
— Она наиграется с ним и выкинет, — неожиданно-деловито осведомилась Ира.
— Да у девушки, я вижу, проявляется хватка. Нет, разумеется. Эх, вы ещё молоды, вы не понимаете, как дорог может быть человечек, которого ты подобрал таким зелёным и невинным, а потом сам развратил, научив тому, что тебе самому приятно. Белый лист, на котором пишешь только ты. Это удовольствие, мало с чем сравнимое, а человек потом будет идеально исполнять только твои прихоти, и никому другому он уже больше не подойдёт. Это редко. Мало кто умирает девственником, а уж к нам попадают и того реже.
— Это ещё почему? Я так понимаю, на этом корабле мы все «молоды и зелены», как Вы выразились, — возмутился наш железный моралист.
— Плавание длинное, вина в трюме много. Мало ли, какие симпатии друг к другу вы в себе откроете, — равнодушно зевнул кэп.
— Это всё мерзко и аморально! Я всех вас порицаю! — заявил наш Саша и решительно, гордо отошёл. Правда, недалеко, так, чтобы не выпускать из виду зеркальце и слышать разговоры. Да и обтягивающие джинсы изрядно мешали ему демонстрировать равнодушие. Я чувствовал, что и сам небезразличен к происходящему на экране, особенно, когда госпожа куратор скинула полотенце и начала ласкать себя, поэтому строить из себя моралиста я и не пытался. Говорить о морали, нравственности и принципах, подглядывая за уединившейся парой, было как минимум глупо.
— Мораль, нравственность, — проворчал капитан, глядя, как Найт ударом ноги заставила Грома лечь и уселась ему на грудь, уткнувшись промежностью грозному ботанику прямо в лицо, — посмотрим, как вы запоёте завтра, в бою. Вспомните ли о добродетелях и правилах приличия. Он засмеялся, глядя на наши удивлённые лица:
— Завтра нас настигнет погоня из Города, и нам придётся дать бой. Вам тоже, балласт, не способный постоять за себя с оружием в руках, никому не нужен. Так что — отбой! Всем спать! — щелчком пальцев он потушил зеркало, развернулся, и скрылся в трюме, не обращая внимания на наши вопросы. Пришлось пойти укладываться и нам.
На пятые сутки плавания всем, кроме меня и Грома, выдали оружие. Что-то вроде аркебузы или мушкета, к которой какой-то сумасшедший приделал цевьё и приклад от М-4, прицельные приспособления от АК и затвор от винтовки Мосина-Нагана. Мне не предложили, но оно в любом случае выглядело не надёжнее моего самопального карабина. Короткий инструктаж по технике безопасности: никогда не оставлять ствол без присмотра, не касаться пальцем спуска, пока не направили ствол на цель, всегда относиться к стволу как к заряженному и взведённому, даже если это не так… Потом поставили пару бакенов и дали каждому высадить по ним патронов двадцать. Стрелять в цель с палубы корабля — это нечто, даже при самой лёгкой зыби, но наши «успехи» не слишком уж огорчили госпожу куратора. «В бою узнаем, чего вы все стоите.»
О предстоящем бое она, кстати, сообщила походя, как о чём-то незначительном. Ну подумаешь, выйдем мы через два часа в нейтральные воды, ну нападут на нас ангелы, которым пока что мешает Договор. Мелочи. Найт лишь посоветовала нам не лезть на рожон:
— Да, если умрёте — вас затянет обратно в город, где ваше новое тело запрут навечно в каком-нибудь монастыре. И будут петь гимны о «возвращении заблудшей овцы» на «Путь Спасения» — последние слова она произнесла, копируя елейные ангельские голоса.