Город священного огня (др. перевод) (ЛП)
Шрифт:
– Верно, – произнес Саймон. – Они верят мне. – Рафаэль смотрел на него большими простодушными глазами. – И это никак не связано с твоим желанием, чтобы клан не узнал о том, что это ты обратил Морин, потому что она им нравится, а потом им будешь нравиться и ты.
– Ты же знаешь детей Инквизитора, – сказал он. – Ты можешь давать показания непосредственно ему.
– Конечно, – сказал Саймон. – Никого в клане не будет волновать, что я сдал их королеву и поспособствовал ее убийству. Уверен, по возвращении у меня начнется фантастическая жизнь.
Рафаэль пожал плечами.
– У меня
– Несколькими негативными последствиями, – фыркнул Саймон. – Хорошо устроился.
– Все равно здесь ты находишься в опасности, – сказал Рафаэль. – Если бы у тебя не было твоего защитника-оборотня или Сумеречных охотников, то ты бы уже много раз повстречался со смертью. Если не желаешь ехать со мной в Аликанте, то я с радостью оставлю тебя в клетке, и ты будешь игрушкой для Морин. Либо ты можешь присоединиться к своим друзьям в Городе стекла. Внизу нас ждет Катарина Лосс, чтобы открыть Портал. Выбирать тебе.
Рафаэль откинулся назад, одна нога согнута, рука свободно свисает с колена, как будто он расслабляется в парке. Позади него, сквозь прутья клетки, Саймон заметил очертания другого вампира, стоящего у двери, – темноволосая девушка, чьи черты лица поглотила тень. Видимо, та, кто впустил Рафаэля. Он подумал о Джордане. Твой защитник-оборотень. Борьбу кланов и верности, а главное убийственное желание Морин крови и смерти, совершенно не стоило перекладывать на плечи Джордана.
– Не такой уж большой выбор, да? – произнес Саймон.
Рафаэль улыбнулся.
– Нет, Светоч. Совсем небольшой.
В последний раз, когда Клэри была в Зале Соглашений, тот был почти разрушен: прозрачная крыша разбита, мраморный пол растрескался, центральный фонтан высох.
Нужно признаться, что с тех пор Сумеречные охотники проделали впечатляющую работу, чтобы подлатать его. Крыша снова была цела, мраморный пол с золотистыми прожилками выглядел чистым и гладким. Над головой высились арки, льющийся сквозь крышу свет освещал вырезанные на нихруны. В лучах вечернего солнца, окрашивающего воду в бронзовый цвет, мерцал центральный фонтан со статуей русалки.
– Существует традиция, что когда получаешь свое первое оружие, то приходишь сюда, чтобы благословить лезвие в водах фонтана, – сказал Джейс. – Сумеречные охотники так делали многие поколения. – Он двинулся вперед, к краю фонтана, встав в тусклом золотистом свете. Клэри вспомнила свой сон, в котором танцевала с ним здесь. Он оглянулся через плечо и поманил ее к себе. – Иди сюда.
Клэри встала рядом с ним. Центральная статуя в фонтане, русалка, держала весы, бронзу и медь которых перекрывала зеленая патина. Еще в руках у нее был кувшин, из которого лилась вода, а лицо ее озаряла улыбка воина.
– Опусти лезвие в фонтан и повторяй за мной, – сказал Джейс. – Пусть воды этого фонтана омоют этот
Клэри опустила лезвие в воду и повторила за Джейсом слова. Вода вокруг меча зарябила и замерцала, и она тут же вспомнила о другом фонтане, в другом месте, и сидящем позади нее Себастьяне, глядящем на искаженную картинку ее лица. У тебя темное сердце, дочь Валентина.
– Хорошо, – произнес Джейс. На запястье она почувствовала его руку, выплескивающаяся из фонтана вода холодила и мочила кожу там, где он ее касался. Он потянул ее руку с мечом и отпустил, чтобы она могла поднять лезвие вверх. Солнце село еще ниже, но его лучей оказалось достаточно, чтобы на обсидиановых звездах сечения вспыхнули искры. – Теперь дай мечу имя.
– Эосфорос, – сказала она, убирая его в ножны и заправляя за пояс. – Вестник рассвета.
Он издал смешок и наклонился вперед, чтобы легонько поцеловать ее в уголок губ.
– Надо отвезти тебя домой… – Он выпрямился.
– Ты думал о нем, – сказала она.
– А конкретнее? – попросил Джейс, хотя, как ей казалось, он знал, о чем она говорила.
– О Себастьяне, – ответила она. – Я имею в виду, чаще обычного. И тебя что-то беспокоит. Что именно?
– Ничего.
Он зашагал прочь по мраморному полу в сторону двойных дверей Зала, которые сейчас были открыты. Она последовала за ним, выйдя на широкий выступ над лестницей, ведущей к Площади Ангела. Небо потемнело до кобальта, цвета морского стекла.
– Не надо, – проговорила Клэри. – Не закрывайся.
– Я и не собирался. – Он резко выдохнул. – Просто ничего нового. Да, я думаю о нем. Я думаю о нем все время. Но я не хочу этого. Я никому, кроме тебя, не могу объяснить, потому что ты была там. Словно я был им, а теперь, когда ты мне говоришь, что он подкинул ту коробку в доме Аматис, я точно знаю, почему. И ненавижу это знание.
– Джейс…
– Только не говори мне, что я не такой как он, – проговорил он. – Я такой же. Воспитан тем же отцом: мы оба обладаем преимуществами особого воспитания Валентина. Мы говорим на тех же языках. Мы учились одному и тому же стилю боя. Нас обучили одним моральным принципам. У нас были одни и те же домашние питомцы. Все изменилось, конечно, изменилось, когда мне исполнилось десять, но основы твоего детства навсегда останутся с тобой. Порой я задаюсь вопросом, не моя ли это вина.
Сказанное потрясло Клэри.
– Ты же говоришь не серьезно. Когда ты был с Себастьяном, то не выбирал, что тебе делать…
– Но мне понравилось, – перебил он, и в его голосе послышалась грубость, будто сами слова скребли горло, словно наждачка. – Себастьян, он замечательный, но в его мышлении есть некоторые пробелы, места, которые он не знает – я ему с этим помог. Мы сидели и говорили о том, как сжечь весь мир дотла, и это было так захватывающе. Я хотел этого. Все стереть, начать заново, война огня и крови, а после этого сияющий город на холме.