Город Золотого Петушка. Сказки
Шрифт:
— Слышишь? Ничего не слышишь? Ну, послушай…
Сначала Игорь ничего не мог расслышать, а потом скорее угадал, чем услышал, слабый, жалобный писк. Он огляделся на ветки деревьев, под которыми они стояли.
— Ну и что? — спросил он.
Андрюшка весь сиял и светился:
— А ну, послушай еще? Слышишь?
Писк повторился. Но слышался он вовсе не с ветки, а откуда-то сбоку. Игорь стал рассматривать траву, огляделся вокруг.
Андрюшка с торжеством сказал ему:
— Не там ищешь!.. Вот он, птенчик-то! Вот здесь!
Андрюшка оттопырил воротник рубашки с длинными рукавами, что была надета на нем сегодня, несмотря на то, что обычно Андрюшка Разрушительный целыми днями — с утра до вечера — ходил в майке. В горячем, пахнущем потом пространстве, между голым телом Андрюшки и клетчатой ковбойкой, копошился маленький птенец со встопорщенными перышками, с хвостом, заломленным куда-то в сторону, с желтым клювом, который тотчас же раскрылся и издал жалобный писк, едва птенец завидел над собой голубое небо и взлохмаченные головы мальчишек…
— Видал? Каков, а? Я его с собой теперь носить буду, в рубашке. Здорово? Все сидят в столовой, вдруг: «Чиви-чик!» — неизвестно откуда! Хо-хо! Здорово! Он у меня вырастет знаешь какой! Я его выдрессирую. Вообще-то птицы плохо поддаются дрессировке… Но я, знаешь, настойчивый! Видал, он уже кричит, когда я ему палец покажу. Привыкает ко мне.
Птенец, и верно, пискнул опять, когда Андрюшка поднес к его клювику свой грязный палец: «Чи-и-вик! Чи-и-и-ви!» Но в голосе птенца прозвучало что-то такое, совсем не похожее на привычку к счастливой возможности оказаться на голом мокром пузе Андрюшки, у него за пазухой, что Игорь сказал с жалостью:
— Андрейка! Он же хочет есть!
— Накормим! — сказал Андрейка солидно. — Сегодня на завтрак — сыр, творог, блинчики, мы это дело организуем. Знаем, не впервой! Я, брат, Дурова в цирке сто раз видел! Это, брат, знакомое дело — со зверями заниматься…
— Где ты его взял?
— Только никому ни слова! А то много найдется таких хороших — всех птенцов растащат! Я уж знаю… Ну — слово? Никому? Договорились?
Хотя Игорь ничего не обещал Андрюшке, тот потащил его за Охотничий домик, то и дело нащупывая птенца через рубаху — тут ли? Ему и самому не терпелось показать неожиданно найденное гнездо с птенцами. Но он хотел сам испытать всю радость — вот так же, с таинственным видом, притащить к гнезду поодиночке всех ребят, какие только были в доме отдыха. Ему до конца дня хватило бы этого дела, а уж как бы глядели на него остальные ребята! Рыжеватые вихры Андрюшки топорщились во все стороны, глаза сияли — думаете, это простое дело — найти гнездо?! Не всякий мальчишка сумеет это. Тут такой глаз надо, такой глаз! Они знаете как прячут свои гнезда!.. По-всякому…
За Охотничьим домиком был расположен грот, сложенный из ракушечника. Это была целая пещера, поместительная, сухая, с очагом из камней, с песчаным дном. Хозяин Охотничьего домика перекопал в одном месте неширокую дюну, заросшую соснами и черемухой, убрал лишнюю землю, обложил срезы плитняком и ракушечником и вновь соединил дюну мостиком, накрыв им грот сверху, который теперь можно было обнаружить лишь сбоку.
Оказавшись в траншее, обложенной плитняком, Андрюшка остановился, пощупал птенца и сказал Игорю:
— Попробуй-ка сам найди, где оно, гнездо-то! А я вот нашел! Ну!
Игорь с некоторым недоумением осмотрел серые камни вокруг.
Но тут разноголосый писк привлек его внимание. Игорь поднял глаза и прямо перед собой увидел гнездо. Собственно, не гнездо, это была обыкновенная расселина между плитняками, выстланная пухом и волосом; и три широко раскрытых рта, с желтыми клювами, кричавших что есть силы…
Ласточка-береговушка стрелой пролетела мимо ребят, едва не задев их крыльями, низко-низко. Птенцы заорали еще пуще. Но ласточка не ответила им. Клюв ее был закрыт, а из клюва торчал огромный мохнатый шмель, которому не повезло на охоте в это ясное утро… Вторая ласточка, свистнув крыльями, промчалась по траншее, обеспокоенная присутствием чужих.
— Видал теперь? — сказал Андрюшка Разрушительный. — Еще три штуки в гнезде. Вот!
— Какие они маленькие и беспомощные! — сказал с жалостью Игорь, глядя на птенчиков.
Андрюшка благожелательно поглядел на Игоря и сказал ему великодушно-покровительственно:
— Можешь одного и себе взять.
— На что он мне? А ты хозяин над ними, что ли?
Игорь нахмурился, с неожиданно нахлынувшим чувством неприязни оглядывая Андрюшку с его остренькими блестящими глазками, с его засученными лихо штанами, с его рогаткой, торчащей из оттопыренного кармана — очень что-то не понравился Андрюшка Игорю в эту минуту.
Нахмурился и Андрюшка. Он с вызовом сказал:
— А кто? Ты, может быть? Я их первый нашел — и точка! Понятно?
Игорь вдруг неожиданно для самого себя сказал:
— А ну, положи птенчика обратно в гнездо! Слышишь? Знаешь, есть такой закон: слабых не обижать.
Андрюшка, вынувший было из-за пазухи птенца, чтобы устроить ему свидание с другими, что сидели еще в гнезде, повернулся к Игорю и, показав фигу, сказал:
— А вот это видал? Нет такого закона! Законодатель!..
— Есть такой закон! — сказал Игорь и придвинулся к Андрюшке вплотную.
— Нету.
— А вот есть!
— Вот и нету! И ты на меня не напирай, а то так суну, что и своих не узнаешь! — Андрюшка был возмущен до глубины души: вот так друзья, для них готов все сделать, а они — на тебе, еще чего-то выдумывают! В эту минуту он был уверен в своем праве и готов был отстаивать его вплоть до самой жестокой потасовки, уж он этому учительскому сынку покажет, что такое класс! — А ну, давай… Нет такого закона!
Вдруг между Андрюшкой и Игорем встал Андрис, уже давно наблюдавший за этой сценой. Со сжатыми губами и сведенными бровями он стал перед Андрюшкой.
— Есть такой закон! — сказал он. — Клади птенца на место!
Андрюшка готов был драться. Но с двумя — это было неразумно, и он отступил, понимая, что ему трудно было б справиться с Андрисом. Зло обуяло его.
Он схватил своего птенца и с силой бросил его о камни.
— Можете подавиться вашим птенчиком! — сказал он.
Мягкое пушистое тельце с растопыренными, едва оперившимися крылышками и разинутым клювом ударилось о камни и беззвучно упало на песчаную дорожку. Тонкие ножки содрогнулись и вытянулись сухими прутиками. Желтый клюв раскрылся, закрылся и — опять раскрылся, уже бессильный, мертвый… Песок запятнал пушистую одежду птенца…