Городские истории
Шрифт:
– В том и дело! Красиво стоять надо.
– Делать я этого не умею и учиться не буду.
Мы хлопаем друг друга по рукам.
– Как паучок?
– Вот… – Гордей двигает по столешнице фотографию. На ней запечатлен в увеличенном размере паук. Чучело, вам скажу, еще то! Весь из пластинок и торчащих волосков. Фу… Я собрался сказать: «Какая гадость!» Но не успел.
– Посмотри, как он глядит на нас. Прямо на нас. Глаза добрые. Мы его накормили, и он нам доверяет.
Я вгляделся. Действительно, паук смотрел прямо мне в глаза, и выпуклые экраны глаз добрые.
– Что с креветкой?
– Так нет ее. Он на пол ее скинул.
– Скинул, значит, несъедобно для него.
Наталья взяла трубку зазвонившего телефона.
– Лавр! Это вас.
Как мне нравится эта ее фраза! Мы долго думали, как она будет ко мне обращаться в присутствии клиентов. Лаврентий? Длинно и несуразно. Лавр! Самое то! И обязательно на «вы».
– Больше не пугай моего паука своими съемками.
– Чего это он твой?
– В моем доме живет мой паук.
– Я его принес на себе, ты сам сказал, значит, он мой.
Наталья махала рукой и гримасничала, требуя меня к телефону.
– Сходи и купи рамочку для фотки. Повесим здесь.
Гордей радостно воспринял мою просьбу и выбежал из парикмахерской. За стеклом витрины день раскрывал глаза. Разлапистые, как лопухи, снежинки шлепались о землю, о головы прохожих. В них столько было сейчас холодной воды, что у меня пошли мурашки по телу. Все-таки как хорошо иметь свой дом!
– Здравствуйте, Лавр! Скажите, а Гордей с вами? Вернее, у вас?
Я узнал голос Лисенка. Все внутри меня скукожилось.
– Здравствуйте. Гордей не со мной и не у меня. Чем могу вам помочь?
В телефоне подумали, взвесили ситуацию и тон моего голоса.
– Тогда сделайте мне укладку.
– Для вас все что угодно.
– Я подъеду?
– В половине четвертого я смогу уделить вам время.
– Я согласна, – радостно объявляет Лисенок и делает отбой.
– Она?
– Она.
– Да. Запиши. Укладка. Ей нужен Гордей. Надо куда-то спихнуть…
– Давай я попрошу его сходить ко мне и повесить дверцу у шкафа на кухне. Вчера оторвалась. Напугала…
У меня шевельнулась ревность в груди. Это что еще такое?!
– Ты понял? – Наталья помахала рукой перед моим лицом. Я задумался.
– Да понял я, понял. Меня ты не попросила бы об этом… Почему?
Наталья таращилась на меня.
– Ты занят всегда.
– Только поэтому? Если бы не был занят?
Видимо, Наталью насторожили мои вопросы и тон, с каким я их проговаривал. Она мягко кинула мне в лицо белоснежный подголовник с кресла и пошла в свое царство.
– Я просто хотела помочь тебе, – раздалось оттуда.
Вернулся Гордей. Не говоря ни слова, направился к стойке, не снимая куртки принялся разбирать рамку и вставлять в нее фотографию паука. Наталья вынесла две тарелки. В каждой лежало по куриной ножке, штук десять оливок, половинка болгарского сладкого перца и так модный и популярный сейчас стебель сельдерея. Раскрученный бренд.
– Налетай, мальчики! Сейчас хлеб принесу.
Уставилась на паука.
– Реально паук? Ваш?
– Наш, – в два голоса ответили мы.
– Он глазками так хорошо смотрит.
– Видишь, женщина и то заметила.
– Но в целом гадость, – добавила Наталья.
– Не говори так!
– Он не слышит.
Наталья принесла еще салфетки, вилки, хлеб.
– Что тут есть при помощи вилки? – спросил Гордей.
– Все и ешь. Гордеюшка! У меня оторвалась дверца кухонного шкафа дома.
– Все сделаем, – сказал Гордей.
– Мы сегодня допоздна с Лавром будем работать, а после работы, сам знаешь, уже ничего не хочется.
– Понял. Нужно сделать в рабочее время.
– Часика в три и съездишь, да?
– Я и сейчас могу. Вот съем все… После трех темнеть будет уже.
Наталья повернула лицо в мою сторону. Дернуло же ее так рано начать разговор об этом. Теперь его не затормозишь.
Дверь в парикмахерскую открывается, и заходит Лисенок. Он небрежно несет на руке рыжую курточку с рыжей опушкой. Рукав курточки, как и в прошлый раз, волочится по полу. Водитель следует за ней и пытается поднять рукав. Лисенок отмахивается от него, как от мухи. Когда водителю удается это сделать, Лисенок с досадой кидает в него всю куртку, и тот выходит из парикмахерской.
– Достал! У туалета готов стоять, общественного. Правда, я там и не бываю.
Он оглядывает всех. Видит Гордея. Лисенок так рад, что хлопает в ладоши. Гордей направляется к ней. Но она первая кидается к нему и вжимается в его живот. Господи! Все время путаю, он или она, простите уж, пожалуйста.
Гордей берет за руку Лисенка и ведет к стойке.
– Здравствуйте.
– Мороженого хотите?
– Смею заметить, что здесь у меня рабочее место. На кафе это не похоже совсем.
– Да ничего страшного! Мы в уголочке здесь тихонько посидим с Гордеем.
– Гордей уходит. У него дела.
Лисенок поворачивается к Гордею:
– Я отвезу тебя по твоим делам.
У меня земля ушла из-под ног. Так я могу нажить себе неприятности, но остановить их было уже нельзя. Гордей, как мальчишка, за которым неожиданно зашел друг, стал натягивать на себя куртку, а мы с Натальей, как любящие родители, гневались и пытались предотвратить их прогулку. Как это и бывает, сделать нам ничего не удалось. Водитель уже открывал дверь для двух пассажиров.
– А ключей-то ты не дала ему! – обрадовался я своей догадке.