Горят как розы былые раны

Денисов Вячеслав Юрьевич

Ее не было.

Гонг.

Голландец бросил быстрый взгляд в прихожую. Самое забавное, что не открыть теперь нельзя. Два раза открыл, а на третий никто к двери не подходит. Ушли с подругой в гости в пятом часу утра?

Глава VI

Осмотрев еще три квартиры, капитан позвонил в четвертую. На звонок долго никто не реагировал, но, поскольку в замочной скважине был виден ключ, капитан еще раз нажал на кнопку. На всякий случай он снова направил луч крошечного фонарика под ручку. Торец ключа в глубине замка был хорошо виден. Некоторые хозяева помимо «вертушки» на двери используют проверенный годами способ: изнутри вставляют ключ в замок и проворачивают три раза вместо четырех. Так ключ не вытолкнуть из замка снаружи и, кроме того, это дополнительный запор.

Раздался традиционный вопрос, капитан послал за дверь традиционный ответ, и дверь открыли. На пороге стоял мужик лет пятидесяти, вяло моргал и смотрел на капитана как сова – круглыми от недоумения глазами. Милиционер обшарил его взглядом. Голый торс, трико красного цвета, тапочки-сланцы. Носки.

Носки…

– Поговори с человеком, – напряженно думая о своем, бросил капитан стоящему за спиной сыщику в штатском и стал спускаться по лестнице.

Он уже хотел позвонить в очередную квартиру, но вдруг передумал. Вызвал лифт и спустился на подземную парковку. Разбуженный дружным прибытием милиции охранник ходил вдоль рядов и помахивал палочкой с красным диском. Никакой необходимости в этом не было, двумя машинами, в которых находились водители, был «Мерседес» райотдела МВД и «Газель» прокуратуры. Машины догадались загнать на парковку – в место куда более светлое и спокойное.

– Послушай, дружок, – обратился капитан к охраннику. – Ты здесь давно?

– С девяти утра.

– Я имею в виду – работаешь в этом доме давно?

– Второй год.

– Тогда, наверное, знаешь всех жильцов.

– Конечно. Посторонние сюда не заезжают.

– А вот, к примеру, на чем ездит хозяин из пятьдесят восьмой?

– Хозяйка. У нее «Мазда» красная.

Капитан двинулся вдоль рядов.

– А на чем ездят из девяностой?

– Из девяностой, из девяностой… – и охранник закатил глаза под потолок. – Так, «Фокус». Синий «Фокус». Вон он.

– Когда в последний раз выезжал? – и капитан подошел к «Форду».

– Когда? Когда выезжал – не скажу. А заехал вечером, часов в семь.

– Ну, иди, иди… – по-отечески пробурчал капитан. – Я тут осмотрюсь.

Как только охранник затерялся в рядах, он подошел к «Форду» и сунул руку за колесо, под днище. Температура двигателя была явно выше, чем на улице.

«Ничего не понимаю, – подумал капитан. – Получается, он только что заехал. То есть выехал и заехал. Охранник врет, сука. Даже доказывать не нужно – совершенно ясно, что врет».

Он поднялся на лифте до квартиры художника и нажал кнопку звонка. О чем спрашивать хозяина, когда тот откроет дверь, он не имел ни малейшего представления. Впрочем, стремление милиционера еще раз оказаться в этой квартире не требовало дополнительных объяснений.

– А я ведь так и не поблагодарил вас за картину, – сняв фуражку, как холоп перед барином, сказал он Голландцу, когда тот с заспанной физиономией открыл дверь. – С этой работой совершенно забываешь правила хорошего тона.

– Пустое. Ну что, вы закончили всеобщую побудку дома?

– Ваш небоскреб не скоро разбудишь. Да и что толку? Жители верхних этажей не проснутся, даже если у подъезда вырастет ядерный гриб.

– Тогда что толку проверять?

– Но выбросить тело с верхних этажей все-таки можно?

Голландец подумал.

– Хотите кофе? Я все равно уже не усну, а от вас, я вижу, толку все равно мало.

Посмеиваясь, капитан вошел в прихожую и повесил фуражку на ручку двери. Потом разулся и, надев по настоянию хозяина тапочки, двинулся следом за ним на кухню. Там он присел на стул и еще раз посмотрел на ноги Голландца. Носков не было.

– У меня кофемашина, – сообщил Голландец. – Латте? Американо? Эспрессо?

– Латте.

– Вы любитель турецких курортов?

– Не любитель, – удивился капитан, – но в июне отдыхали… А почему вы спросили? То есть я хотел поинтересоваться, как вы догадались о Турции?

– Там по программе «олл инклюзив» предлагают лишь латте, хороший кофе только в платных барах.

Голландец поставил перед капитаном блюдце, на него – чашку.

– Что нового обнаружено в подъезде за то время, что я пытался безуспешно уснуть? – и Голландец, размешивая сахар в чашке, медленно поднял глаза на милиционера.

Тот вскинул взгляд и пожал плечами.

«Посмотрел вверх, влево. Сейчас соврет».

– Да так, по мелочам. Кто-то утверждает, что слышал крик между десятым и шестым этажом, кто-то говорит, что тело упало с крыши… Послушайте, если честно, то я зашел не для благодарности. Стыдно признаваться в этом, но ничего не поделаешь.

«Ну, еще бы. Я уже голову раскалил добела, думая, где дал маху».

– У вас трехкомнатная?

– К сожалению, всего лишь трехкомнатная. А я хотел бы и четвертую комнату. Для галереи.

– А мне тоже предлагают «трешку», и точно такую же, как у вас. Сколько у вас квадратов? А окна в дальней комнате куда выходят?

«Ему нужно еще раз осмотреть квартиру».

– Да пойдемте посмотрим, долго, что ли?

Так они оказались там, где дольше всего времени провели в первый раз.

Голландец бросил взгляд на нишу. Капитан сделал вид, что не заметил. С чашкой в руке он бросился в почти бессвязные рассуждения о том, что квартиры нынче милиционерам не дают, что приходится с разнополыми детьми толкаться в доме хрущевской планировки…

«Да, да, улучшенной планировки с двумя лоджиями…»

…Что с такой зарплатой не размахнешься, что…

– Ой, что это у вас? – вдруг прервал он свой монолог и, чуть склонившись, присмотрелся к пятну на том месте, где дверца ниши сходилась с косяком.

«Черт!» – встревожился Голландец.

– Это краска. В нише я храню художественный хлам. Мольберты, подрамники, холсты. Эта комната – проклятие моей подруги. Я создатель творческого беспорядка, она – любитель безжизненного порядка. Я сейчас вытру.