Горюшко от умишка
Шрифт:
– Никак война к нам докатится? – не выдержала Феона.
– Всё грядёт, война и голод, и болезнь и холод… И богаты станут нищими, и дома под пепелищами…, – молвил Свишка.
Туся принесла плошку, поставила перед блаженным:
– Лячкай, сердешный, иди ли с Богом… Пужать людей не время выбрал, усопшего поминаем…
Свишка осёкся, вернул глаза и зыркнул на хозяев:
– Род ваш, хозяева приветные, многия напасти стороной обойдут, держаться коли купно будете…
После чего Свишка схватил за руки Алёну с Тусей, её как
– Те, молодица, разлуку навещаю и скитания в чужбине… А тебе, девка, довеку тяглом стиснуться… Наперёд горюшко тя караулит изнова, опосля все беды отступят надолго…
– Усладно, што надолго, – Туся высвободилась, переняла у Анны бумажный куль, сунула Свишке: – Не серчай на меня, Свирид, а печево вот… с собою прихвати…
– Заёмно в экой отраде душу чаять…, – одобряя повадки девушки, сощурилась Феона.
– Сметливую девку врасплох не застанешь…, – поддержала Апполинария.
Глава IV
Поминки закончились к темени. Михей вызвался отвезти Тусю до дома, наладил экипаж. К воротам дома Скородумовых подъехали затемно. Не мерцай фонари по улице, так хоть с масляной лампой ходи, а всё одно чуть не наощупь.
– Благодарствую, до дому проводил, Мишка-Михей…, – Туся сжала руки Михея, когда они стояли перед воротами.
– Тебе спасибо, Тусенька, за помощь… Сестрицы мои да свойственницы так вопше по тебе не налюбуются…
– Полно-те, друг любезный… Привышный труд чай руки не оттянет…
– Намеряюсь скоро подойти ради прогулки в саду…, – не торопится уходить Михей, – Составь мне компанию? Али лодочки на Чёрном пруду предложить?
– А как жа скорби до сорочин?
– Не увеселения жа, а так – прогулка для восприятия?
– Тады не откажусь… а в оборот с удовольствием дажа…
Туся зашла за ворота. Михей помялся, и лишь намерился сесть в экипаж, как услышал истошный крик и причитания. Вбежав во двор, Михей увидел возле крыльца охающую Тусю, склонившуюся над мёртвым телом дворника. Тот лежал в крови, насочившейся из подрёберной ножевой раны.
Михей подошёл быстрым шагом, девушка поднялась на ноги и прильнула к его груди, но вмиг отпрянула:
– Господи, а Гаранька-то мой где жа?
– В доме надо бы глянуть…, – выпалил Михей.
Молодые побежали в дом. В доме оказалось не так темно, как на улице. Догорали пара свечей, да и уличный фонарь под окном как-то подсвечивал пространство. В покоях Скородумовых полный беспорядок, всё перевёрнуто вверх дном. Сундуки распотрошены, шифоньерки распахнуты, содержимое комодных ящиков перерыто или вывалено на пол.
– Ай ба, гликось, што деется? – Туся бегала по комнатам и громко охала, в одной из комнат нашла окровавленного брата Герасима, по всей видимости, заколотого ножом.
***
В парадную с табличкой «Рабочыя милицiя» забежал Михей и сунулся в приоткрытую дверь. В кабинете за пустым столом сидит человек – Лещёв Касьян – чистит наган.
– Милейший, как нонче людям поступать, ежли произошло убийство человека? Двух человек…, – выпалил Михей.
– Кончились нонче милейшие и всякие чинопочитания… Обращаться следует – товарищ! – щуря глаз, Лещёв посмотрел на Михея через ствол пистолета: – По коридору дверь налево, спрошай комиссара Чадаева…
***
Михей вошёл в кабинет Чадаева. За одним столом печатает на машинке элегантная, миловидная женщина лет тридцати – Зоя Аркадьевна Высоковская, за вторым мужчина лет сорока пяти комиссар Чадаев Аким Кузьмич – читает бумаги. В углу потрескивает полешками большая «голландская» печь.
– Здраве, люди добры… Вы товарищ комиссар Чадаев? – Михей снял шапку и уставился на комиссара.
– Так и есть, друг мой! Имя моё Аким Кузьмич, называть прошу товарищ Ким!..
– Случилось убийство чело… Двух человек… Я во-первыя сообщаю в рабочию милицию, або не ведаю как иныче…
– Правильно сообщаешь… Представься, чьих будешь, при каких обстоятельствах обнаружены убиенные?
– Михей Яковлев из Сухаревых…
– Значит, так, Михей Яковлев, подробности расскажешь в пути…, – перебил комиссар, поднялся и наказал женщине: – Зоя Аркадьевна, мы следуем на выход… Заканчивай на сегодня с бумагами и дверь на замок… Во избежание…
– Теперь уж начеку! – не поднимая глаз, кивнула Зоя.
Чадаев и Сухарев вышли из кабинета, комиссар заглянул в комнату с чистившим наган милиционером – там было уже двое сотрудников – Лещёв и Елсук Крысоеда.
– Лещёв, Крысоеда, за мной! – приказал комиссар подчинённым и обернулся к Михею: – Сказывай, что да как?
Когда они с Чадаевым вышли из здания, Михей указал на ожидавшую карету:
– Товарищ Ким, я просил извозчика дождаться…
– Отрадно, друг мой, едем…
Сели в карету, Лещёв с Крысоедой запрыгивали почти на ходу – один на облучок к извозчику, второй в салон.
***
Экипаж подъехал к дому Скородумовых, все спешились.
– Быстрых результатов не жди, – обнадёжил комиссар, отпуская карету, – К полноценному розыску я ж так, что чаще сам был в сыске, но среагируем и дознание под протокол проведём… Твоё везение, что вообще на месте меня застал…
– Не чаял ужо хоть кого… Вчёра к запертой двери приходил, а на стук и звука никто не подал…
Милиционеры с Михеем вошли во двор.
– Стоп, так то теперешнее происшествие, или всё ж таки вчерашнее? – остановил Чадаев, когда все вошли во дворик.
– С поминок провожал барышню, нашли убиенных…
– Оборот, однако… Из огня да в полымя? – сыронизировал комиссар и, развидев у крыльца тело Демида, скомандовал своим: – Лещёв, с нами в дом, Крысоеда, осмотрись вокруг…
Прошли в покои. Сестра сидела в темноте возле мёртвого брата и тихо хныкала в платок. Михей зажёг керосинку.