Госпиталь. Per Aspera
Шрифт:
— Саня? — прижимаю его к себе. — Что стряслось?
— Дверь… — одними губами произносит Малой.
— Ну да, дверь, — мне остается лишь согласиться. Делаю это с максимальной беспечностью. Вместе с ним смотрю на нее. Поразительно, но она уже успела преобразиться. На ее поверхности — ни единой картинки с самолетиками, ничего такого, что бы указывало, куда она ведет. Следы от кнопок, и те исчезли. Полотно аккуратно оклеено виниловой пленкой под мрамор. Такая была в моде лет семь назад, Сане она, естественно, незнакома.
— Дверь, — повторяет Малой. В глазах застыл испуг. Разворачиваю его к себе, кладу ладони ему на плечи.
— Саня, послушай меня. Тебе ничего не грозит. Согласен, эта дверь выглядит несколько странновато, я не спорю, но, ты же сам заметил, Госпиталь — не совсем обычное место. Так что не бери дурного в голову. Нет поводов для беспокойства, поверь. — На самом деле, это не совсем то, что я думаю по поводу двери, но сейчас мои соображения не имеют значения. Главное, чтобы мальчишка не паниковал.
— Эта, конечно, тоже странная… — соглашается Малой. Он мучительно подыскивает слова, — но… она… теплая. Да, я чувствую, от нее идет тепло. И свет… Знаешь, она даже немного похожа на ту, что я видел во сне. Через которую пришла мама, помнишь, я тебе рассказывал? Правда, та была просто белой и гораздо выше, но в остальном…
— Ну вот видишь, — ухитряюсь выцедить из себя улыбку, еще не догадавшись, куда он клонит. — В любом случае, тебе нечего опасаться. Доверься мне, она тебя не съест…
— Эта может и не съест, — шепчет Малой. Мои увещевания на него совершенно не подействовали. Мало того, его страх начинает передаваться мне. — А та, другая… запросто может…
Он глотает слюну и смотрит на меня… и будто сквозь меня круглыми как два блюдца глазами. Мне становится жутко от одного его вида.
— Какая… другая? Ты нашел похожую дверь?!
— Нет, Шурик, непохожую…
— Где ты ее нашел?! — леденея, спрашиваю я.
— В подвале…
— Где-где?! — хриплю я, едва не подавившись. — Как ты попал в подвал, Малой?!
— Я не знаю! — он чуть не плачет. — Просто, шел-шел… потом смотрю, дверь. Вроде этой. Только — мрачная. Страшная…
— Страшная? — наступает мой черед сглотнуть ком величиной с яблоко. — Что ты имеешь в виду? Чем она тебя так напугала?
— Я не знаю… — лепечет Малой. — Просто мне стало очень страшно, когда я ее увидел. И холодно… Мне вдруг захотелось плакать и спать… а еще — убежать. Но — я не мог…
— Почему не мог?
— Не знаю, — повторяет он через слезы. — Она как будто держала меня… Ноги прилипли к полу, и я не мог уйти, как бывает во сне. А потом я будто оторвался и как побегу…
Он бледнее мела. Цвет лица — еще убедительнее слов.
— Успел только заметить, что она, кажется, деревянная… вроде как из темного дерева…
На мгновение мне становится трудно дышать. Кислород улетучился, парю в безвоздушном пространстве.
Из темного дерева… Кажется, теперь догадываюсь, о чем речь.
Около года назад, в рамках так называемого косметического ремонта я, когда руки дошли до двери, не стал морочиться новой, просто заменил старую мраморную свежей, имитирующей мореный дуб. Тогда нам очень понравился этот цвет, мне и моей девушке. Дешево и сердито, если не ошибаюсь, заметил я, и она улыбнулась в ответ. Мы собирались расписаться, каждая копейка была на счету…
Итак, Малой нашел мою дверь… Эта вот, светлая, на пятом этаже — его. А та что в подвале — моя… Бинго, мать вашу!
— Ты ее не открывал?
— Нет, Шурик, что ты?! Я так испугался!
— Больше туда не ходи! — сдвигаю брови на переносице
— Ни за что, обещаю!
— Вообще с этажа ни ногой. Уразумел?
— Конечно, Шурик.
— Вот и договорились, — позволяю себе облегченный вздох, хоть, на самом деле, какое тут, в задницу, облегчение?
Чем дальше в лес, тем толще партизаны…
— Ладно, хорошо то, что хорошо заканчивается. Считай, нам обоим — крупно повезло.
Неожиданно, в голову приходит идея. Мы оба здесь, наверху, под дверью, так, почему бы не попробовать? Не позволить себе эксперимент, без каких наука, безусловно, целыми столетиями топталась бы на месте.
— Слушай, Саня, а ты не мог бы открыть эту дверь?
Его лицо снова напрягается:
— Зачем? Разве это не опасно?
— Нет, — отрицательно качаю головой, — не думаю. Но, на всякий случай, давай возьмемся за руки. Вдвоем ведь нестрашно, верно? Кроме того, я уже открывал ее, и, как видишь, ничего не стряслось…
— А что там, за ней?
— Я видел дом. Свой дом. Ты, возможно, увидишь что-то другое. Понимаешь, я подозреваю, у нее для каждого из нас припасено что-то особенное.
— Я боюсь, — признается Малой.
— А ты вспомни свой сон. Сам весь рассказывал, как через похожую вышла мама…
Мне остается надеяться, ему на ум сейчас не придет другой сон, а скорее мираж. Дверь, преградившую путь его желтому «Аисту» за какие-нибудь доли секунды до аварии. За мгновение до того, как он угодил под колеса…
— Ладно… — наконец соглашается Малой. — Если ты настаиваешь…
Он нерешительно топчется под дверью, набираясь храбрости, потом берется за круглую деревянную ручку, тянет на себя. Никакого результата. Дверь заперта.
— Не выходит… — говорит Малой. В голосе явственно ощущается облегчение, должно быть, будто гора свалилась с плеч. Я, признаться, тоже испытываю аналогичное чувство. Не сомневаюсь, если все сложится благополучно, рано или поздно он пройдет именно в эту дверь. Но, не сейчас, и я рад этому, хоть и ругаю себя за убогий эгоизм. Мне страшно представить, что я снова останусь один на один с Госпиталем.