Госпиталь. Per Aspera
Шрифт:
Делаю глубокий вдох, бросаю на стул короткий извиняющийся взгляд, без обид, ладно, а затем возвращаюсь в палату, по пути невзначай отметив цифру «8» на двери.
Ну, восемь так восемь…
В мозгу всплывает дурацкая шутка: Почему восемь боится шести? Да потому, что семь съем восемь…
Глупо и не смешно, но разуму не прикажешь, ему вообще свойственно копаться порой в, казалось бы, абсолютно бессмысленных вещах. На мой взгляд, это качество придает ему сходство с собакой, у которой отбили нюх.
— Семь съем восемь, — рассеянно повторяю я.
Ага, именно так, только в переводе на русский каламбур звучал не так удачно, как в оригинале: seven ate nine.
Где это было?
Сажусь поперек кровати, подложив между спиной и стеной подушку. Глаза бессмысленно блуждают по комнате. Намерение произвести ревизию своим припасам на время отставлено в сторону. Я вращаю случайно подвернувшуюся фразу и так, и сяк, будто посетитель универсального магазина, рассеянно взвешивающий в ладони ключик от одной из бесчисленных ячеек камеры хранения. Потому что у ключика отвалился бейджик с номерком. Где скважина, которую он отопрет? Однако, ничего не приходит на ум.
— Да забей, — говорю я себе, капитулируя перед армией задраенных дверец, ячейки кажутся непоколебимыми, будто фаланга афинских гоплитов на Марафонском поле. Удивительно, но почти что сразу приходит озарение.
Точно! Вспомнил! Глупая шутка с участием «шестерки», собирающейся подкрепиться «восьмеркой», что за каннибализм, охвативший цифры, явилась из многосерийного мультика… как его там?.. — я зажмуриваю глаза, — о мальчике-гении, его подпольной лаборатории и дуре-сестре, Диди. — Виртуальный ключик находит свое место в пазу, механизмы замка проворачиваются. — Именно, ее звали Диди, а его — Декстером. А мультик назывался — «Лаборатория Декстера»!
Странно, но скромная, с какой стороны на нее не смотри, победа — подумаешь, вспомнил сюжет какого-то старого мультика, буквально окрыляет меня, и я чуть не взлетаю от счастья. Словно гора падает с плеч. Однако, эйфория не затягивается, в глубине души начинают зарождаться подозрения.
— Нет, правда, чему ты радуешься, можно узнать?
— Тому, старик, что эти твои воспоминания — настоящие!
— В каком смысле?
— В прямом. Этот мультик реальный, понимаешь?! Его создали ребята из какой-то анимационной студии за океаном, другие парни, телевизионщики, приобрели права на трансляцию, в результате, ты посмотрел мультфильм по ящику. Там, где он у тебя был… Декстер — плод воображения, кто бы спорил, Геннадия Тартаковского, если не ошибаюсь, но, до тебя он дошел на магнитофонной пленке, материализованный и растиражированный стараниями сотен людей: мультипликаторов и звукорежиссеров, актеров, озвучивавших рисованных персонажей, и продюсеров, добывавших бабло. Именно их усилиями Декстер стал продуктом, органичной частью реального мира… а здесь… здесь… — Я начинаю задыхаться, подыскивая слова, хоть стараться не для кого, тут, в Госпитале, я и оратор, и слушатель, и спорщик, три в одном, как в рекламе шампуня от перхоти.
Снова обвожу глазами палату, теперь взгляд откровенно затравлен, так оглядывается зверь, угодивший в капкан. Наконец приходит подходящее определение:
Здесь все синтетическое, ненастоящее. Это все фарс какой-то… мираж…
Бред! Не сходи с ума…
Ты же знаешь, что это именно так. Какой смысл себя обманывать?
Чувствую, как от этой мысли, убийственной своей правдоподобностью и ирреальностью одновременно, пол снова уходит из-под ног, словно палуба танцующего на волнах корабля. Спасаясь, вспоминаю о страховке, своей первоначальной затее устроить ревизию полезным вещам, которые вполне могут обнаружиться в тумбочке. Хватаюсь за нее. Вот это реально, и гораздо лучше, чем доводить себя до ручки.
Хватит себя накручивать! — говорю себе, положив конец мысленному диалогу. — Довольно. Так недолго и свихнуться…
Давай, дельная мысль. Перспективная. Авось, наконец-то появятся санитары со смирительной рубашкой, и вколют тебе хорошую дозу фенобарбитала.
Открыв дверцу шкафчика, обнаруживаю внутри две полки, набитые всякой всячиной. Вижу несколько стаканов (очень кстати, чтобы сообразить на троих, я криво улыбаюсь этой перспективе), банку нарезанных дольками лимонов в сахаре, два йогурта «Чудо», рулон туалетной бумаги «Обухов», пачку жвачки Orbit, бритвенный станок Gillette и аудио-CD Rosenrot группы Rammstein.
Интересный набор.
Вытаскиваю с нижней полки коробку от музыкального диска. Верчу в ладонях. На вкладыше мрачная картина: ледокол с разорванным бортом зажат в плену торосов, будто яичная скорлупа в тисках. Композиция так впечатляет мой воспаленный мозг, словно я вижу ее в первый раз (ведь не в первый?), да и аналогия напрашивается:
Это прямо как я тут застрял…
Открываю коробку, внутри серебристый диск альбома Reise Reise тех же Rammstein.
Хех… Как всегда!
На сарае сами знаете, что написано, а там — дрова…
Ладно… В дорогу так в дорогу, я только «за», двумя руками. Знать бы как?
Захлопнув пластиковую коробку, откладываю ее на табуретку.
Все равно слушать не на чем…
Хотя, если есть диск…
Перегнувшись, заглядываю под кровать. Там, среди клочьев пыли притаился пузатый черный рюкзак. Недолго думая, вытаскиваю его за лямки, ставлю на пол перед кроватью. Судя по весу и объему, внутри полно вещей.
Первым делом открываю самый большой отдел. Тяну за язычок, молния подается с визгом циркулярной пилы, в густой тишине каждый звук усиливается, будто сидишь перед микрофоном, подсоединенным через усилитель к колонкам по триста ватт каждая. Внутри одежда: аккуратно сложенная кофта, вязанный черный свитер и джинсы, тоже черные. Проверив карманы, обнаруживаю деньги: пару жеваных купюр и целую россыпь мелочи. Глупо, но находка вызывает улыбку, деньги — из разряда приятных сюрпризов, даже если тратить негде и не на что. Больше в отделе ничего нет.
Я уже открываю второй отдел (всего их три), когда слышу какой-то звук. Кажется, он доносится из коридора. Вздрогнув от неожиданности, напрягаю слух до боли в ушах и, внезапно понимаю, что ловлю отголоски мелодии. Музыка явно классическая.
Черт, да это же опера! Итальянская опера!!
Меня прошибает пот, сижу как молнией пораженный. Ступор длится пару секунд, которые растягиваются в Вечность.
Очнувшись, пулей вылетаю из палаты, несусь по коридору, замедляя бег, лишь чтобы снова прислушаться и убедиться, не проскочил ли мимо источника музыки.