Господин метелей
Шрифт:
— Да уж, — рассмеялся Близар, — меня скромником не назовешь! — он подмигнул Мелиссе, и та стала краснее клюквы и, наконец-то, закрыла рот. — Но Бефана смогла обратить меня на путь истинный. Теперь никто не нужен — только она.
— Как легко вы в этом признаетесь, — процедила мачеха кисло, словно вместо апельсинов на десерт подавали лимоны. — Но почему мы не слышали раньше о вашей тетушке? Она живет с вами? В вашем замке?
— Конечно, — легко сказал Близар. — Да вы можете сами у нее обо всем спросить, — он оглянулся и кивнул кому-то. —
К нам подошла элегантная дама в темно-красном платье. Дама была немолода, а набелена и напудрена — как было принято во времена бабушки нынешнего короля. Лицо ее украшали мушки, но руки были затянуты в самые тонкие лайковые перчатки, а на шее сияли такие рубины, что каждый можно было смело вставлять в королевскую корону центральным камнем.
— Тетушка Аустерия, позвольте представить вам приемную матушку нашей Бефаны, — объявил граф, сжимая мою руку, чтобы пришла в себя.
Мне и в самом деле понадобилось время, чтобы перестать таращиться на Аустерию, разгуливающую среди людей с самым невозмутимым видом. Она с треском сложила веер и окинула высокомерным взглядом мачеху.
— Госпожа Антонелли, — сказал Близар, — это — Аустерия Виолетта Лилиана ла Дольчеморера, моя горячо обожаемая тетушка.
Пышное имя поразило мачеху еще сильнее, чем размеры драгоценных камней. Она только пробормотала что-то осипшим голосом, а Аустерия уже разглядывала ее в старомодный лорнет.
— Так это вы — родственники нашей душечки? — заявила она холодно. — Сразу видно, что неродная кровь. Наверное, Бефаночка пошла в отца? Кстати, а он почему не приехал?
— Моему мужу нездоровится, — выдавила мачеха, принужденно улыбаясь. — А Бефаночка очень похожа на свою покойную мать, вы правы. Вот это, позвольте представить, моя дочь Мелисса, и ее муж — сэр Рестарик, его семья очень знатная и уважаемая…
— Это те Рестарики, что купили титул за телячью печенку? — полюбопытствовала Аустерия. — Они держали таверну у Любека, если мне не изменяет память, и когда мимо проезжал Хуго IV, предложили ему поесть и выклянчили маленький ленд. Он из тех?
— К сожалению, я не помню… — пробормотала мачеха, краснея.
Конечно же, она все прекрасно помнила, эту историю знал каждый в Любеке и гордился ею — еще бы, один из горожан смог получить милость от самого короля! Но здесь, в этих сверкающих покоях, подобные подвиги казались смешными.
Мелисса стиснула зубы, потому что вокруг послышались сдержанные смешки, а Роланд торопливо сказал, что принесет мороженого, и исчез, как в воду канул.
— Надеюсь, вы не обиделись, что мы похитили ваше сокровище? — важно сказала Аустерия. — Не беспокойтесь, я не дам ее в обду. Конечно, я была бы на седьмом небе от счастья, если бы Бефночка сказала «да» моему племяннику, но, сказать по правде, она слишком хороша для этого балбеса…
— Тетушка! — зашептала я, косясь на Близара, но тот и не думал обижаться.
— Обещаю, что подыщу ей кого-нибудь получше, — заверила Аустерия мачеху.
— А я обещаю, что не допущу этого, — заявил Близар, ничуть не смущаясь, — уверен, что никто не сможет любить ее сильнее меня.
— Но в деле любви, племянничек, — сказала Аустерия назидательно, похлопав его по плечу сложенным веером, — все решает женщина, тебе давно бы пора это понять.
Казалось, мачеху сейчас хватит удар.
— Прошу прощения, но этот танец обещан мне, — сказал Близар, когда заиграла музыка. Он подал мне руку, и я приняла ее, двигаясь, как во сне. Мы вышли на середину зала, и все смотрели только на нас.
— Улыбнись, — тихо велел Близар. — Пройдем два круга — и сбежим. Я вижу, тебе хочется уйти.
— Да, спасибо, — прошептала я, благодарная, что он меня понимает.
Стараясь выглядеть веселой и довольной, я прошла в танце два круга, и Близар великолепно вел, даже когда стали появляться другие пары и приходилось лавировать между менее ловкими танцорами.
Несколько раз в толпе я видела лицо Роланда — он смотрел на меня, как побитая собака, а я всякий раз отводила глаза. Мне было неприятно видеть его. Как будто что-то гадкое упало на руку — вроде бы и вымылся, а чувство омерзения осталось.
Танец закончился, и Близар, подхватив меня за талию, увлек сначала к столу, потом к фонтану, а потом мы попросту выскользнули из зала через какую-то боковую дверь.
— Если хочешь — можем прогуляться по саду, — предложил Близар. — Сейчас Аустерия принесет шубу…
— Нет, поедем домой, — сказала я, снимая маску. — И гулять не хочется, и мы тут уже больше трех часов.
— Не так долго, — заметил он, тоже снимая маску. Лицо его в полутьме казалось бледным пятном с черными провалами глаз.
— Вам опять станет плохо.
— Болтун Сияваршан, — сказал Близар с досадой.
— Зачем геройствовать? — я взяла его под руку. — Поедем домой, сварим кофе и будем сидеть у камина.
Мы вышли запутанными коридорами сначала в главный холл, где нас поджидала Аустерия с шубами в охапке, а потом сели в сани, в которые уже были запряжены Сияваршаном и Велюто, а Фаларис и Аустерия, превратившись в рой снежных пчел, вились над их головами.
— Славно погуляли! — взахлеб рассказывал Сияваршан. — Такие красотки! Сколько милых мордашек среди этих современных девиц! Только воспитания никакого… Но это к лучшему, к лучшему!
Снежные пчелы облепили его, заставив замолчать.
— А что?.. — не понял Сияваршан, но когда рой пчел нацелился на черную лошадиную морду — больше ни о чем не спрашивал
Сани не полетели, а поехали по городу, и я была этому рада. Можно смотреть на уютные улицы, нарядные дома и ни о чем не думать. Когда мы уже подъезжали к городским воротам, возле гостиницы «Рейнеке» я услышала, как знакомый старческий голос орет песню про красотку Изабеллу — назвать это пением не было никакой возможности.