Господин метелей
Шрифт:
— Как ты, малыш? — спросил Сияваршан сострадательно.
— Влепила в нее всю свою магию, — сказала Аустерия. — А она сильная, эта фон Зоммерштайн.
— Бефаночка тоже сильная, — сказал Сияваршан, помогая мне подняться. — Мало я видел людей, чтобы вот так сопротивлялись магии подчинения.
— У меня сейчас голова лопнет, — пожаловалась я.
— Пройдет, пройдет, — бормотал Сияваршан. — Главное, что она убралась.
— Но это правда? — я остановилась, глядя на призраков. — То, что она говорила? Что маску может собрать только невинная девушка, что сердце… полно любви?
Снежные
— Да, тут она не солгала. Мы ждем, что так и случится на протяжении столетий, но девушки не подходят.
— Почему же не сказали мне?!
Сияваршан отвел глаза, и остальные духи затаились, словно я коснулась запретной темы.
— Это опасно, — промямлил Сияваршан. — Некоторые пытались, но ничем хорошим это не заканчивалось. Они становились… вобщем… они… — он покаянно вздохнул и закончил: — Они все умирали, Бефаночка.
— Те шесть девушек, что я вижу, — воскликнула я, пораженная страшной догадкой, — это ведь жертвы? Те, что пытались, но не смогли! Одна из них — девица Изабелла Колвин, которая полюбила первого Близара. Я узнала ее по брошке с зайцем… У барона Колвина — такая же. Я ведь слышала эту песню — про фамильную брошь, ее пел старик…
— Ее любовь оказалась не так сильна, — перебил меня Сияваршан. — Поэтому не думай об этом. Мы не хотим рисковать тобой.
Аустерия покачала головой, а Велюто заскреб когтями и жалобно замяукал. Лишь один Фаларис остался бесстрастным, лишь поглядывая на нас по очереди поверх очков.
— Почему же не думать? — произнесла я медленно, и внезапно на сердце стало легко-легко. — Теперь я знаю, что делать.
40
— Что ты задумала? — сказал Сияваршан. — Не делай глупостей! Ты не любишь Николаса!
— Как узко вы мыслите, тысячелетние снежные духи, — поругала я их. — И ваш хозяин, и даже Эрна. Причем тут любовь к Николасу? А как же вы? А как же Хольда, которую заперли здесь заклятьем? Разве вы не достойны любви?
— Э-э… — Сияваршан проблеял что-то непонятное, а остальные духи замерли, словно я сказала что-то, выходящее за пределы их понимания.
— Вы столько помогали мне, — сказала я искренне, — вы были ко мне добры, когда я только появилась здесь, нарядили меня, как принцессу, на королевский бал… Да за это время мы с вами стали настоящими друзьями! Разве это — не любовь?
— Друзьями? — сказала Аустерия тихо.
Велюто превратился в белку и бросился мне на грудь, повизгивая, и я потрепала его по голове.
— Конечно, друзьями, — я посадила Велюто себе на плечо. — Поэтому никаких сомнений — я могу освободить вас, и я приложу все силы, чтобы это сделать.
— А Николас? — спросил Сияваршан, и по голосу я поняла, что он потрясен.
— Мне жаль его, — сказала я после недолгих раздумий. — Я благодарна ему, что он позаботился обо мне — и на королевском балу, и когда ездил в Любек. Сказать честно, даже мой отец… — я удрученно покачала головой и замолчала, а потом заговорила преувеличено-весело. — Но говорить, что это — любовь?.. О, нет! Слишком мало я его знаю, и слишком мало он сделал, чтобы его можно было полюбить. Все! — я бодро прихлопнула в ладоши. — С завтрашнего дня мы начнем дело по вашему спасению!
На следующее утро, выспавшись и позавтракав, я приступила к выполнению намеченного плана, сначала проверив Близара. Он крепко спал, и теперь поседевшие пряди покрывали его голову до макушки. Я отошла от его постели на цыпочках, чтобы не потревожить его сон, и, вооружившись метлой, в сопровождении духов, которые смотрели на меня, как на ожившую богиню Хольду, отправилась прямиком в Ледяной Чертог.
Зеркало пропустило меня в зал, и я сразу же смела осколки из одного угла к середине.
— Бесполезная работа! — сказал Сияваршан.
— Но это лучше, чем сидеть, сложа руки, — засмеялась я и села на пол, начав перебирать осколок за осколком. — Только не говорите Близару, ему незачем об этом знать. Мы сделаем все сами — вот и будет ему подарок к окончанию зимы. И вам, конечно же, — я погладила Велюто, который подлез мне под руку, выпрашивая ласки. — Ведь я на собственном опыте знаю, каково это — потерять свободу.
— Это опасно, — пробормотала Аустерия.
— Не волнуйтесь обо мне, — мне казались смешными их опасения. — Ведь я же не волнуюсь — я уверена.
Улыбнувшись духам, чтобы их подбодрить, я принялась за работу. Они скоро пришли в себя и принялись мне помогать — Сияваршан и Аустерия перебирали осколки, а Фаларис и Велюто сгребали то, что мы уже пересмотрели, в угол.
Работа была медленная, нудная, но я делала ее с воодушевлением, время от времени растирая затекшую спину, а духи не уставали вовсе. Оставалось лишь удивляться, почему они ждали так долго. За сто лет можно было перелопатить весь этот зал, разобрав его до основания.
— И ничего не говорите Близару, прошу вас, — сказала я, когда через несколько часов безуспешных поисков мы решили прерваться. — В прошлый раз он выгнал меня отсюда и был ужасно зол. Не будем волновать его лишний раз.
— Да, если узнает — точно разволнуется, — пробормотал Сияваршан.
Мы ничего не сказали колдуну. В этот раз шел на поправку дольше, чем в прошлый раз, но что-то изменилось. Нет, всё изменилось. Я понимала причину, но не спешила вмешиваться. Все-таки, колдун — взрослый мужчина, а не ребенок, которому нужна нянюшка. Пусть сам разбирается со своими обидами, ненавистью и… глупостью.
Серебристых прядей в шевелюре Близара прибавилось, но бледность прошла, и на второй день он уже поднялся с постели, хотя шел пошатываясь. Я не уговаривала его полежать еще немного, не просила поберечь себя — только принесла ему кофе и соленого печенья, чтобы подкрепился между обедом и ужином.
Не успела я поставить поднос на стол, как появилась Аустерия — с бутылкой южного красного вина и бокалом.
— Давай сюда, — велел Близар, и Аустерия молча откупорила бутылку и налила вина.
Он выпил залпом и попросил еще.
— По-моему, хватит, — посоветовала я. — Бокал перед сном — куда ни шло, но до ужина еще далеко…
— Ненавижу зиму, — сказал Близар глухо.
— Что? — мне показалось, что я ослышалась.
Колдун, практикующий снежную магию, Повелитель Метелей — и ненавидит зиму?..