Господин метелей
Шрифт:
— Они так плохи? Вы могли бы быть и полюбезнее! — она дерзила, а в глазах еще стояли слезы.
— Они прекрасны, — сказал он и поцеловал ее в глаза. — Их невозможно сравнивать, их невозможно забыть.
— Да-да, теперь подарите мне колдовскую розу, сыграйте на клавесине и признайтесь в любви, — съязвила она, но глаз не открыла и продолжала стоять, запрокинув лицо.
— Только если ты сама захочешь.
Ее губы дрогнули, и это можно было принять, как приглашение, но Близар не поцеловал, хотя удержаться стоило огромных усилий.
— Только если захочешь
Бефана открыла глаза, и в ее взгляде он прочитал удивление, и обиду. На кого она обижалась? На него? За то, что не поцеловал?
— Ты думала, что между нами что-то большее, — сказал Близар, возвращаясь к креслу, — и ты права. Что-то большее, чем просто страсть. Но я могу говорить с уверенностью только за себя. Решать за тебя я не вправе, да и не хочу тебя ни к чему принуждать. Поэтому давай просто ждать весну. И ни о чем не думать, и не загадывать о завтрашнем дне.
— А что будет весной? — спросила она тихонько.
— Когда доживем до весны, тогда и узнаем, — усмехнулся Близар. — Послушай, а давай напокупаем фейерверков и устроим в городе огненную потеху на полночи?
Бефана покачала головой, и уголки губ дрогнули в слабой улыбке:
— Полночи — это слишком. Людям надо и спать, к вашему сведению. Но устроить фейерверки вечером — это отличная идея. Уверена, что всем понравится. Я сама ни разу не видела фейерверков. Наверное, очень красиво.
— Вот и решили. Я скажу Сияваршану, чтобы обо всем позаботился, и вечером устроим в столице переполох. И раскидаем в толпу целый сундук пряников.
— Я плохо на вас влияю, — сказала она, глядя исподлобья, но уже не мрачно и не настороженно. И не грустно. — Зачем так сорить деньгами? Мы не сказали вам, но приезжал посыльный от короля… за серебром…
— Этим занимаются духи, — отмахнулся Близар. — Будь спокойна, его величество без денег не останется. А мы лучше позабудем обо всем и от души повеселимся.
Вот теперь она была удивлена, и испуганна. Он осознал это так же явно, как свои собственные чувства. Но пусть лучше будет испуганной, чем мертвой.
42
Перемены, что произошли в замке Близара, и пугали, и радовали меня. Казалось, колдун решил веселиться и сорить деньгами, как обыкновенный человек, позабыв обо всех мрачных тайнах замка. Были фейерверк, и раздача рождественских подарков, и театр теней, где роли исполняли снежные духи, спрятавшись за натянутой белой тканью. На этот раз колдун оказался верен слову и, действительно, расшвырял сундук пряников. А еще он раздавал пригоршнями конфеты и прочие сладости, во время огненной потехи бегал по площади с мальчишками, размахивая бенгальскими свечами, и катал в санях детвору, заставляя Сияваршана и Велюто взмывать в воздух и делать круг над крышами домов.
Все это было интересно и забавно, но я не могла отдаваться веселью так же беспечно. Казалось, Близар совершенно позабыл, что долгое пребывание вне замка отразится на здоровье, и мне приходилось напоминать ему, что вот сейчас надо вернуться, потому что прошло достаточно много времени, а сегодня лучше выехать в город позже, если он хочет посетить театральное представление.
Не скрою, я опасалась новых домогательств, но колдун больше не целовал меня, хотя взгляды, прикосновения, слова — никуда не делись. Он не говорил о любви, но я чувствовала ее. Чувствовала так же, как если бы испытывала ее сама… Хотя, разве может полюбить человек, который столько лет только и жил, что развратом, обидами и равнодушием?
Сны о нем, как и прежде, приходили почти каждую ночь. Но если раньше я не придавала им значения, теперь каждое сновидение, в котором колдун соблазнял меня, пугало больше, чем кошмары о призраках. Я просыпалась и долго лежала в темноте, боясь, что в это самое время Близар опять проникает в мои сны, и мне как наяву слышался голос Эрны, нашептывающий, что я давно и безнадежно влюблена в страшного колдуна из мрачного замка.
Один раз мы видели и саму Эрну — она ехала в санях и сделала вид, что не заметила нас. Я долго раздумывала, надо ли рассказывать Близару о намерениях колдуньи, и в конце концов рассказала — волнуясь и тщательно подбирая слова, но он выслушал и равнодушно пожал плечами, ответив, что давно знал, что Эрна охотилась за маской.
— Не обращай внимания, — сказал он, потягивая горячий кофе, который я сварила утром и принесла вместе с лимонным печеньем. — Она тянется к тайнам, понять которые никогда не сможет.
— Но ледяное сердце… — спросила я, и голос мой дрогнул. — Это правда?
— Разве можно жить с ледяным сердцем? — ответил Близар вопросом на вопрос, улыбнулся и подмигнул Сияваршану, а тот в ответ осклабился и сразу отвернулся. — Это все сказки. Ледяное сердце, каменное сердце… У каждого сердце из плоти и крови. Если оно, конечно, есть.
Я поняла, что он дурачит меня, и притворно обиделась, швырнув в него сахарной конфетой. Он заморозил ее в воздухе, превратив в льдышку, и, хохоча, пригрозил, что забросит ее мне за шиворот.
О продаже бриллиантов мы больше не заговаривали, но когда приезжали в город, я высмотрела ювелирную лавку, посчитав, что обратиться туда всегда успею.
Кроме того, у нас с духами была и особая работа — каждый день по нескольку часов мы убегали в Ледяной чертог, где кропотливо перебирали осколки — сортировали их, как мозаику, один за другим. Близар, составлявший королевские гороскопы, ни о чем не подозревал.
Но нам не везло. Мы не нашли ни одного осколка, подходящего к маске. Духи уныло молчали, только иногда Сияваршан начинал брюзжать, что все это — бесполезный труд, и не понятно, зачем они это делают.
— Как можно быть таким ворчуном? — ругала я его. — Мы делаем это для общей пользы, для вас — в первую очередь.
Аустерия качала головой, и было видно, что она мне ни капли не верила.
— Ты уверена, что делаешь это не ради Близарчика, малыш? — спросил как-то Сияваршан. — Мне кажется, в последнее время между вами… как это сказать…