Госпожа Эйфор-Коровина и небесная канцелярия
Шрифт:
– Это только доказывает его бесовскую силу!
– Я тоже так подумал, поэтому сжег его на всякий случай дважды, - согласился отец Бартоломео.
– В общем, этот колдун говорил, что будто бы все старые мужчины ненавидят молодых мужчин, а особенно собственных сыновей, за то, что те полны сил и пользуются успехом у женщин. А молодые мужчины ненавидят старых, неособенно, своих отцов, за то, что те обладали их матерью...
– Фу! Какая типично еврейская гадость!
– возмутился дон Фердинанд.
– Согласен, - задумчиво ответил отец Бартоломео, а затем склонил голову
– Да потому что он безмозглый щенок, считающий, что может тявкать только потому, что его смазливое личико...
– Спасибо, дон Фердинанд, дальше можете не продолжать, - прервал его отец Бартоломео.
– Лично я к этому юноше никакой неприязни не испытываю, но все же его нужно сжечь. Доминиканец говорил так, будто ожидал, что рыцарь будет ему перечить.
– Что за вопрос?! Сжигали и за меньшее! А тут полный кабинет книг и снадобий, амулеты, заговоры, зелья!
– А самое главное, он слишком много знает, - глубокомысленно добавил отец Бартоломео.
– Мы не можем отпустить его.
Доминиканец откинул назад голову и представил себя со стороны. Это ему так понравилось, что он еще раз откинул голову и еще раз сказал.
– Мы не можем отпустить его. Он слишком много знает. Он опасен. Аутодафе!
Люба, ожидавшая казни, находилась в полнейшей прострации. Во-первых, она никак не могла поверить, что все это происходит на самом деле, что все по-настоящему. Ей постоянно казалось, что вот- вот режиссер крикнет: "Стоп! Снято!", и весь этот кошмар закончится. С другой стороны она мучительно хотела выбраться, сбежать, избавится от этой казни.
Бальберит сидел напротив нее и кушал виноград из кулька. Мадам Вербиной не предлагал.
– Поганец! Сидишь, смотришь на мои мучения. Садист!
– временами принималась оскорблять его Люба, но черт оставался непреклонен. Каждый раз в ответ начинал петь.
– Нужно только подписать, нужно только подписать...
– Измором взять решил? А вот это видел?!
– и мадам Вербина сунула под нос Бальбериту кукиш.
Черт от неожиданности чуть не подавился, свел глаза на переносице, внимательно посмотрел ими на замысловатую фигуру из трех пальцев, после чего дернул бровями и сказал:
– М-да-а...
– и спокойно продолжил жевать виноград.
Доев виноград, вынул из кармана пульт от невидимого телевизора, включил его, и преспокойно стал смотреть. Причем свет от экрана на лице черта отражался, а самого телевизора видно не было, В довершение, Бальберит добыл из воздуха бутылку пива и чипсы. Люба забилась в угол и оттуда смотрела, как черт хрустит картошкой, запивая ее светлым "Миллером" и хлопает в ладошки. По его реакции, мадам Вербина почему-то безошибочно угадала, что смотрит он футбол, а именно российскую сборную, и радуется ее провалу.
– Это тоже ваших рук дело?
– спросила она, имея в виду хронические неудачи отечественных футболистов,
– А то!
– залихватски воскликнул черт.
– Это гордость Гапунгра Самаэлевича! Хороший футбол нацию объединяет, плохой - озлобляет и увеличивает потребление пива на душу населения.
Бальберит помахал в воздухе бутылкой.
– Вот гады!
– выругалась Люба.
– Футболисты? Да нет, не гады они. Вот, послушай. Нот, как известно, всего семь. И из этих семи нот Бах, Штраус и Рахманинов умудрились создать совершенно разную музыку. Так и смертных грехов - всего семь, а какие неограниченные возможности для творчества!
– Что за смертные грехи?
– поинтересовалась Люба.
– Перво-наперво, гнев, это самый страшный, - черт начал загибать свои длинные пальцы, - второй - лень, третий - гордыня, четвертый - чревоугодие, пятый - тщеславие, шестой - похоть, седьмой - уныние. Используя всего семь этих нот, мы, черти, из века в век сочиняем фуги, кантаты, симфонии для солистов с оркестром! Зло - это музыка!
Бальберит вдруг развернул свои крылья и воспарил к дотолку. Они оказались маленькими, кривоватыми и в бородавках, неудивительг но, что он их прячет. Затем черт крылья свернул и упал обратно в кресло. Положив ногу на ногу, закончил фразу:
– Применительно к футболистам, лейбмотив, основная мелодия их пьесы - это лень, видишь, они даже движутся andante. Кстати, за тобой идут. Помни, что тебе нужно только под-писа-а-а-ть, - пропел черт.
– Если надумаешь, крикни только: "Черт, возьми, меня!", и я тут же прилечу на помощь.
Бальберит посветил на стену фонариком, луч которого проходил сквозь специальный трафарет. На каменной поверхности появился силуэт Бэтмена.
– О, Господи! Откуда такая любовь к дешевым эффектам?!
– воскликнула Люба, вспомнив строчку из какого-то популярного детектива, в которой говорилось, что преступника подвела любовь к этим самым дешевым эффектам.
– Между прочим, этот эффект не дешевый!
– возмутился Бальберит.
– Разработка символа Бэтмена обошлась в четыре миллиона баксов, а этот фонарик стоит десять! Так что, я бы попросил имущества моего не оскорблять!
Тут дверь распахнулась и на пороге появилась доминиканская стража.
– Давай, давай, ведьма, - один из них накинул Любе на шею веревку на палке, наподобие той, какими ловят бродячих собак.
Мадам Вербина схватилась руками за веревку, чтобы та не сдавила ей горло слишком сильно.
– Можешь не бояться; - усмехнулся второй стражник, - душить тебя не велено. Наоборот, будешь поджариваться долго. На медленном огне.
Люба почувствовала, что у нее в животе будто бы образовался холодный колючий комок. Неужели спасения не будет, неужели все кончится вот так?!
"Ариадна Парисовна!!!!" - послала мадам Вербина мысленный призыв, но ей никто не ответил.
– Послушайте, вы совершаете невероятную ошибку, - быстро-быстро затараторила Люба.
– Я не донья Инесс Бос... Бос... или как там ее. Видите, я даже фамилии своей не знаю! Вы мне не поверите, но я прилетела из будущего, из страны, которая называется Россия. Россия и Испания очень дружат, потому что много наших туристов ездит отдыхать на ваши курорты... Я Люба Вербина, я гражданка Российской Федерации! Я требую, чтобы вы отвезли меня в посольство!..