Госпожа следователь
Шрифт:
— Это его отец?.. — глухо спросила Клавдия.
— Родной папаша. — Чубаристов по-ковбойски положил ноги на стол. — Знатная, надо заметить, личность. Да что там! Выдающаяся личность!
— Неужели?.. — Дежкина перелистывала пожелтевшие от времени страницы. — А я про него ничего не слышала…
— В том-то все и дело! Про него никто ничего не слышал! Но эта безызвестность не помешала уважаемому Георгию Степановичу войти в правление Союза писателей, стать лауреатом Государственной премии, получить звание Героя Соцтруда и обзавестись поместьем
— А что он еще написал?
— О, он был чрезвычайно плодовитым автором. — Виктор Сергеевич скрестил руки на груди и теперь был похож на заумного телеведущего. — Стоит вспомнить его нетленные произведения: «Комсомольцы на Байкало-Амурской магистрали», «Комсомольцы Днепрогэса» и «Комсомольцы на целине». Для полной картины не хватает, пожалуй, «Комсомольцев на Марсе». И такие люди определяли эпоху нашей юности!.. С ума сойти…
— Он давно умер?
— Лет десять назад, но сынок его до сих пор никак не растранжирит отцовское наследство. А накопил Георгий Степанович за всю свою трудовую деятельность будь здоров. — Чубаристов выудил из лежавшего на столе пакета тонкую вафельку и отправил ее в рот. — Угощайся.
— Спасибо, это, наверно, вкусно.
— Это маца. Хлебосольные еврейские товарищи сунули на дорожку, да в таком количестве, что еле через границу перевез. Левинсону больше не дам. — Тут Виктор Сергеевич взял паузу. Он выщелкнул из пачки сигарету, чиркнул зажигалкой «Зиппо», глубоко затянулся и, выпустив дым через ноздри, уставился в окно. — Что за разговор-то?.. Опять про…
— Ледогорова, — подсказала Клавдия.
— Это что, того сибиряка? Клав, я ж тебе все объяснил…
— Вить, ты мне сказал неправду, — еле слышно произнесла Клавдия.
— Какую же?
— Вот, черт побери, — улыбнулась Клавдия, — мне столько раз в жизни приходилось разъяснять людям, что такое правда и чем она отличается от неправды. Тебе тоже разъяснить?
Чубаристов снял со стола ноги. Тяжко оперся локтями о стол.
— Сережка Шеховцов, — продолжала Клавдия. — Да ты его знаешь. На курс младше учился. Помнишь?
Чубаристов кивнул.
— Сейчас в РУОПе работает. Сегодня его встретила. На улице. Случайно.
— Ну и что?
— А то, Виктор, что не был ты у них, а мне зачем-то сказал — следи по губам — не-прав-ду. Зачем?
— Да я как раз собирался, и, ну знаешь, опередили события…
— Вить, у тебя есть несколько выражений лица, — мягко улыбнулась Дежкина. — Я прекрасно знаю, что именно означает каждое из них.
— И что же означает это? — Чубаристов скорчил немыслимую гримасу, выпятил губы, скривил нос, завращал глазами.
— То, что ты говоришь — внимательно смотри — не-прав-ду..
— Неужели? — ахнул Виктор Сергеевич. — И какой мне с этого интерес, любопытно узнать.
— Не
— А тебе кажется?
— Честно? Да.
— Значит, я уже вхожу в круг подозреваемых? — иронично ухмыльнулся Чубаристов. — А что? Вполне возможно… Почему бы мне, старшему следователю по особо важным делам, не расчехлить свой верный «Макаров» и самому не пустить пулю в лоб товарищу Ледогорову?
— Верно, его застрелили, — кивнула Дежкина. — Но ведь ты об этом знать не мог…
— Мне Семенов сказал.
— Семенов считает до сих пор, что Ледогорова сбросили с поезда. Я спрашивала.
Наступило молчание. Клавдия механически запускала руку в пакет и без всякого удовольствия хрустела мацой. Виктор Сергеевич, полузакрыв глаза, пыхтел сигаретой.
— Ладно, — наконец сказал он и порывисто поднялся со стула. — Пошли со мной!..
Они сидели за столиком шикарного ресторана, название которого Клавдия так и не запомнила. Горели свечи, тихо звенел хрусталь, откуда-то доносились отзвуки живой скрипичной музыки, по затемненному залу шмыгали туда-сюда вымуштрованные официанты и официантки.
Дежкина чувствовала себя несколько скованно и совершенно не знала, как себя вести. Давненько она не бывала в ресторанах, а уж посещать заведения такого класса ей и вовсе никогда не доводилось.
А вот Чубаристова здесь все прекрасно знали и относились к нему как к самому желанному гостю. Метрдотель называл его по имени-отчеству, уважительно кланялся и заискивающе улыбался. Виктор Сергеевич отвечал ему пренебрежительной ухмылочкой.
Дежкина долго рассматривала меню, но так и не смогла понять, что же все-таки кроется за странными и такими незнакомыми названиями блюд.
— Я не голодна… — смущенно сказала она склонившемуся над столиком официанту. — Я в столовой поела… Мне бы стаканчик водички…
— Со льдом? — осведомился официант.
— Да мне как-то все равно… — пожала плечами Клавдия. — Можно и со льдом, если не трудно.
— Не слушай ее, любезный! — запротестовал Чубаристов. — Неси, как обычно, по полной программе. Да поживей, мы торопимся.
— Зачем?.. — укоризненно посмотрела на него Дежкина, когда официант ретировался. — Наверное, это так дорого…
— Это очень дорого, — поправил ее Виктор Сергеевич. — Скромный обед на двоих стоит минимум сто «зеленых». Но открою тебе небольшую тайну. Когда бы я сюда ни заявился, меня всегда накормят от пуза, дадут бэгдог, станцуют нагишом или поцелуют в задницу, в зависимости от моего настроения. А потом еще будут всячески благодарить и расшаркиваться. И заметь, все это — бесплатно.
— Но каким образом?..
— Они меня боятся, — прищурился Чубаристов.
— Плата за страх?
— Заметь, никакой им поблажки я не сделал и не сделаю.