Государи и кочевники. Перелом
Шрифт:
— Вам нужен доктор Студитский?
— Да, сударыня, — бойко отозвался Петин. — Коня мы тут ему привели от текинского хана.
— Боже, как это мило! — воскликнула графиня и подошла к скакуну. — Доктор говорил о каком-то хане, наверное, это тот самый хан прислал. Но самого капитана здесь нет! Он в Ходжа-Кала, занимается устройством верблюжьего лазарета. Вы могли бы оставить скакуна у меня. Как приедет доктор, я передам ему.
— Отчего же не оставить! — согласился Петин. — Очень даже можно оставить. А вы кто такая будете?
— Дурень, — цыкнул урядник. — Это же графиня! Ее сиятельство Милютина.
—
— Только вы ему клевера приносите, — сказала графиня чуть строже. — Не буду же я сама ходить за клевером.
— Ну, о корме не беспокойтесь. Сам я, да и Кертык вот — рядом, — расхвастался канонир.
В лагере зазвенела армейская труба, возвещая побудку. Минута-другая, и из кибиток высыпал весь отряд. Казаки с пленниками, оставив графиню, отправились к плацу и тотчас были окружены солдатами. Посыпались вопросы и расспросы. Канонир охотно рассказывал обо всем. Подошли офицеры, заинтересовавшись, что там за сборище. Комендант гарнизона, войсковой старшина Верещагин, увидев своих казаков, остановился тоже.
— Кто такие? — спросил у дежурного урядника.
— Утречком, ваше высокоблагородие, задержали. Из плена наши солдатики сбегли, от текинцев. Коня с собой прихватили для доктора, и сами — на трех лошадках, правда похуже… Того-то жеребчика, хоть он и доктору предназначен, графиня облюбовала.
— Черт-те что, — сказал Верещагин. — Ничего не пойму. Ну-ка, живо — задержанных в комендатуру!
Только двинулись беглецы к коменданту — встретили Скобелева на коне. Урядник скомандовал „смирно“, доложил о ночном происшествии командующему.
— Веди ко мне, — распорядился Скобелев. — Пусть подождут.
Направились к скобелевской кибитке. Урядник посадил беглецов наземь, сам сел и стал ждать.
— Ну вот, началась канитель, — недовольно сказал Петин. — Теперь, пока все до последней нитки не прощупают, не отвяжутся.
От генеральской кибитки было видно, как строился отряд на плацу в огромное каре, как выехал на середину Скобелев и поздоровался с солдатами. Громкое солдатское „здравия желаем“ эхом прокатилось по предгорьям. Затем заиграл оркестр. Вернулся командующий через час. Слез с коня, бросил поводья ординарцу. Пленники вскочили и замерли.
Скобелев подошел ближе, спросил, в каких подразделениях служили пленные прежде, чем занимались у текинцев. Опять отвечал за всех канонир. Говорил длинно и жалобно. Командующий посочувствовал ему, но все же насторожился.
— Не ясно мне, откуда хан такой добрый сыскался? Вам бежать помог, а доктору жеребца прислал. Может, выдумали хана?
— Господин генерал-адъютант, так друзья же они — доктор и тот текинский хан Оразмамед, — внушительно сказал Петин. — Где-то в Кизыл-Арвате познакомились и сдружились.
Скобелев насторожился еще больше.
— Ну, это уж совсем, братец. Случаем, не путаешь насчет дружбы? Когда свой дружит с недругом и подарки от него драгоценные получает — тут налицо прямое предательство. Что-то путаешь…
— Никак нет! — отчеканил канонир. — Рассказал вам все, как было, ничего не утаил.
Подошел комендант, затем — начальник штаба и офицер особых поручений. Тоже принялись
— Все равно ничему не верите.
— Господин генерал-адъютант, — предложил особист, — я думаю, необходимо расследовать странное бегство пленных солдат. Неплохо бы поговорить с доктором Студитским. Если солдатики не врут насчет коня, то тут дело нечистое.
— Хорошо, майор, займитесь, — согласился Скобелев. Урядник построил беглецов и отвел на гауптвахту.
Караваны верблюдов шли в Вами двумя маршрутами: через Бендесенский перевал и по равнине от Кизыл-Арвата. Везли все необходимое: от гвоздя до сосновых пиленых досок. Строительный батальон, да и строевые солдаты с утра до ночи были заняты на кладке стен и сооружении каркасных бараков для жилья и госпиталя. Рядом сколачивались огромные навесы, под которыми складывали все привезенное. В небольшом саду, среди шелковиц, поставили длинные столы для офицерского состава. Рядом, под открытым небом, — столы для нижних чинов. Но уже сооружали солдаты помещеньице для кухни и столовую начали строить.
Госпиталь располагался в шатрах. Раненых пока немного, но кладбище уже появилось. На нем виднелось шесть деревянных крестов.
Со дня первой стычки на перевале текинцы вовсе не давали о себе знать: затаились. Скобелев приказал бывшим пленникам построить макет крепости Денгли-Теце. Петин соорудил из глины некое подобие текинской цитадели и объяснил командующему и штабу, где что. Ни Скобелев, ни штабисты не удовлетворились сбивчивыми показаниями канонира: решили провести рекогносцировку.
Вскоре несколько казачьих разъездов побывали на участке от Вами до Арчмана. Выезжавшие с ними топографы сделали кроки. Никто их в пути не потревожил. Скобелев подивился столь мирному исходу и решил взять на рекогносцировку отряд в восемьсот человек. Включил в списки казаков-лабинцев, кавалеристов отдельного батальона Дагестанского полка, несколько пехотных рот, шесть артиллерийских орудий и четыре картечницы, при полном составе морской команды…
Кибитки моряков находились в первом ряду огромного скобелевского лагеря, рядом с шатрами Красного Креста. Напротив лагеря, за небольшим ручьем, шло строительство госпитальных бараков и столовой. Левее строилась добротная кирпичная баня. А пока что солдаты умывались и купались в ручье.
Моряки все эти дни трудились на разных объектах. Мичман Батраков с пятью матросами дополняли артель землекопов, которая рыла котлован под сардобу [20] : в ней предполагалось хранить запасную воду, на случай, если текинцы в горах отведут воду ручья в сторону. Мичман днем был всегда занят. С Надей виделся лишь по вечерам. Обычно они уходили вверх по ручью или, когда графини не было в палатке, уединялись в ней. К морякам Надя зашла лишь однажды: в день ухода отряда на рекогносцировку. Зашла, чтобы собрать мичману рюкзак.
20
1 Строки из документа.