Государство и анархисты (старая орфография)
Шрифт:
Выборные правители, какъ и вс вообще законодатели, должны лицемрить, длая видъ, что ими издаются мудрые законы, тогда какъ зачастую эти законы далеко не умны.
Онъ, — пишетъ П. А. Кропоткинъ о депутат перламента, — "долженъ будетъ установлять налоги на собакъ и утверждать реформы по высшему образованію, когда нога его не была въ университет и онъ некогда не видлъ деревенскихъ собакъ. Онъ долженъ будетъ защищать преимущества одной системы ружей передъ другими, выбирать мсто для помщенія управленія государственнаго коннозаводства, высказывать свое мнніе относительно филоксеры, гуано, табаку, начальнаго обученія и оздоровленія городовъ, говорить о Кохинхин и Гвіан, объ обсерваторіи и устройств компасовъ. Не имя понятія о военномъ искусств, онъ будетъ размщать военные корпуса… Онъ будетъ подавать голосъ за киверъ
Только прикрытая глубокимъ лицемріемъ наглость позволяетъ депутатамъ смотрть въ глаза своихъ избирателей.
Можно удивляться выдержк современныхъ властителей: они могутъ смотрть другъ на друга безъ смха, тогда какъ морочившіе римлянъ авгуры не могли встртиться безъ того, чтобы не разсмяться.
"Мы знаемъ, какъ длаются законы, — писалъ Л. Н. Толстой, — мы вс были за кулисами, мы вс знаемъ, что законы суть произведеніе корысти, обмана, борьбы партій, что въ нихъ нтъ и не можетъ быть истинной справедливости". И вотъ издавая свои вредные для народа законы, правительство заставляетъ относиться къ нимъ, какъ къ воплощенной мудрости и справедливости.
Надо обладать громадной дозой лицемрія для того, чтобы выдавать свои приказы за воплощеніе справедливости. Тмъ не мене, "принципъ власти, — такъ это называется, — писалъ Элизе Реклю, — требуетъ, чтобы начальникъ никогда не имлъ вида, что онъ не правъ, а чтобы за нимъ всегда и во всемъ оставалось послднее слово, а, самое главное, чтобы вс его приказанія въ точности исполнялись".
Это ли не лицемріе, возведенное въ принципъ?
Правители требуютъ, чтобы ихъ считали мудрыми, преслдуя и мучая лицъ, которыя считаютъ ихъ глупыми. Правители заставляютъ чтить себя, какъ честныхъ и добрыхъ, преслдуя тхъ, кто считаетъ ихъ негодяями и злыми.
И это, не смотря на то, что многовковымъ опытомъ было доказано, что процентъ негодяевъ и злодевъ выше въ рядахъ правителей, чмъ гд бы то ни было. Для того, чтобы убдиться въ истин этихъ словъ, достаточно просмотрть "исторію" любой страны. И это, не смотря на то, что правители боле, чмъ кто либо, могли скрывать и прикрашивать свои поступки, не смотря на то, что историки, сознательно или безсознательно, но льстили правителямъ.
Люди начинаютъ понимать, что другіе люди, назвавшись правителями, окруживъ себя пышностью и роскошью, одвшись въ расшитыя золотомъ платья, навшавъ на себя разныя крестики, золотые кружечки, металлическія звздочки, — какъ бы они ни хвалили сами себя, какъ бы они не заставляли хвалить себя другихъ людей, — могутъ быть и зачастую бываютъ архимерзавцами.
Люди начинаютъ понимать, что другіе люди, назвавшись сенатомъ, парламентомъ, государственнымъ совтомъ, министерствомъ и т. д., могутъ, не смотря на вс свои кривлянья, на вс лицемрныя заявленія, не смотря на вс подлоги истиннаго смысла словъ, длать безчестные и злодйскіе поступки.
И вотъ для того, чтобы внушить людямъ, что злодянія суть подвиги, а грабежъ и угнетеніе — работа на общественную пользу, приходится прибгать къ учрежденію все боле и боле сложныхъ институтовъ лицемрія, къ боле умлому приспособленію нкоторыхъ общественныхъ институтовъ, (напримръ, училищъ), къ лицемрному одурачиванію подвластныхъ и къ еще боле лицемрному восхваленію правителей.
Понятно, что въ услугахъ лицемрія нуждаются не только правители, но и ихъ господа — капиталисты. "Милліонеру, — пишетъ М. Нордау, — мало государственнаго закона, который приводитъ въ дйствіе жандармерію. Онъ привлекаетъ въ союзники къ себ и суевріе и требуетъ отъ религіи подкрпленія своего денежнаго шкафа, вводя въ катехизисъ положеніе, которое объявляетъ собственность священной, а зависть къ богатству ближняго — грхомъ, наказуемымъ гееной огненной".
Конечно, государства, то есть, правители, должны были поддерживать организованную религію, ту или иную церковь. Необходимость такой поддержки исчезла только тогда, когда на сцену выступило не мене грубое суевріе, по которому правительство какимъ то чудомъ является воплощеніемъ народной воли. А до этого, до послдняго времени государство поддерживало церковную вру "въ естественную испорченность человка". "Тайные общества волшебниковъ, длателей дождя, шамановъ, поздне египетскихъ и ассирійскихъ жрецовъ и еще поздне жрецовъ христіанскихъ всегда старались убдить людей, что "міръ погрязъ въ грх", что одно благосклонное вмшательство шамана, волшебника, святого или священника мшаетъ сил зла овладть человкомъ, что они одни могутъ добиться отъ злого божества, чтобы оно не отягчало человка всякими видами зла въ наказаніе за его грхи". (П. А. Кропоткинъ). И, конечно, правители поддерживали жрецовъ своимъ насиліемъ.
Лицемріе правителей охватываетъ чуть ли не всю государственную дятельность и правительства, — писалъ Л. Н. Толстой, — "длаютъ видъ, что они поддерживаютъ общества трезвости, тогда какъ большею частью живутъ только пьянствомъ народа; такъ же какъ длаютъ видъ, что поддерживаютъ образованіе, тогда какъ сила ихъ держится только на отсутствіи свободы; длаютъ видъ, что заботятся объ улучшеніи быта рабочихъ, тогда какъ на подавленности рабочаго основано ихъ существованіе; длаютъ видъ, что поддерживаютъ христіанство, [5] ) тогда какъ христіанство разрушаетъ всякое правительство".
5
Слово "христіанство" Л. Н. Толстой употребляетъ въ своемъ смысл, въ смысл ученія Христа, противоположнаго ученію "христіанскихъ церквей".
Въ настоящее время такъ же, какъ раньше, люди живутъ подъ постоянной угрозой насилія. Не говоря уже о насиліи военномъ, и въ деспотическихъ и демократическихъ государствахъ правители заставляютъ подвластныхъ повиноваться приказаніямъ, причиняя разныя страданія неповинующимся.
Современное насиліе, охвативъ стями своихъ институтовъ чуть ли не всю жизнь, приняло лицемрный видъ, и выступаетъ не такъ грубо и нагло, но такъ же сильно, какъ выступало и раньше.
Массы убждаются въ томъ, что именно он сами стоятъ за душащее ихъ насиліе, убждаются въ томъ, что насильники приносятъ имъ пользу. Доказывается, что народу полезно вести войны, что для народной пользы содержатся войска. Говорится о необходимости быть готовымъ дать отпоръ вншнему врагу, а вмст съ тмъ войско повсюду подбирается такъ, чтобы при его помощи можно было раздавить возстаніе подвластныхъ, постоянно разсматриваемыхъ, какъ безпокойный элементъ. Защитники правителей лицемрно выдаются за "защитниковъ отечества". Безъ этихъ "защитниковъ отечества" правители могли бы обойтись, уговорившись не воевать и распустивъ войска, но нельзя ожидать ничего подобнаго, такъ какъ войска нужны правителямъ для самозащиты отъ подданныхъ.
Полиція, это — организованное скопище наглйшихъ насильниковъ выдается за институтъ, подавляющій насиліе. Полиція, все развращающая, поддерживающая самый грубый произволъ, выдается за институтъ, борящійся съ развращенностью и произволомъ.
Судъ защищаетъ право злоупотреблять вещами, то есть, собственность, защищаетъ также право злоупотреблять силой, то есть, власть, а говоритъ почему-то о справедливости и о правд.
Законодательныя учрежденія преслдуютъ благо своихъ членовъ и близкихъ къ нимъ людей и твердятъ объ общественной польз, потому что даютъ то, что уже взялъ или завтра хочетъ взять народъ.
Институты насилія сливаются съ институтами лицемрія. Благодаря этому, одураченные люди служатъ насильникамъ и эксплуататорамъ не только за страхъ, но и за совсть.
Тмъ не мене, только насиліемъ поддерживается современный общественный строй. Войско, полиція, судъ — убійствами, тюрьмами и современными казнями отвчаютъ на всякую серьезную попытку измнить условія современной жизни. Надо, впрочемъ, отмтить, что власть — законъ порождаетъ рабства мысли и тогда слабетъ естественный протестъ противъ насилія.