Государство и право в эпоху революционных преобразований (к 100-летию революции в России). Материалы международной научно-практической конференции
Шрифт:
Радиовещание и граммофонная запись как форма агитации и пропаганды прекрасно подходили для работы агитатора среди неграмотных крестьян. В 1917 г. в стране действовали три граммофонные фабрики. В начале 1919 г. страна переживала кризис недостатка бумаги. В этой ситуации возглавлявший Центропечать Б. Ф. Малкин предложил использовать граммофонную запись как своеобразную замену газете и средство политической пропаганды. К 1924 г. было произведено около 160 тыс. пластинок. Кроме записей политических выступлений большевиков, выпускались также записи песенных коллективов, хоровые песни, опера, балет, революционные песни и марши.
Итак, большое внимание партии большевиков, лично В. И. Ленина к проблемам агитации и пропаганды, правильная оценка их роли и влияния на массовое сознание сыграли ключевую роль в победе большевиков в событиях февраля – октября 1917 г. Богатый и разнообразный арсенал средств ведения идеологической борьбы ими эффективно использовался, был не статичен, а динамичен в своих проявлениях, мобильно реагируя на изменяющуюся ситуацию в стране и мире. Этот бесценный опыт нельзя забывать, обогащая его новыми эффективными приемами, методами и средствами, характерными для ситуации ХХI в.
Бондуровский В. В
Фальсификация исторических фактов как способ ведения современных гибридных войн
начальник информационно-аналитического управления ОДКБ (Секретариата Парламентской Ассамблеи ОДКБ) – заместитель Ответственного секретаря Парламентской Ассамблеи ОДКБ, член консультативной группы при Секретариате Координационного совета генеральных прокуроров государств – участников СНГ, член экспертного совета при Комитете Совета Федерации Федерального
Собрания Российской Федерации по обороне и безопасности, кандидат юридических наук, доцент
Falsification of historical facts as a way of conducting modern hybrid wars
В статье представлена авторская позиция по вопросу последствий фальсификации истории.
Ключевые слова: история, фальсификация, война, информационная война, гибридная война.
The article presents the author's position on the issue of the consequences of the falsification of history.
Keywords: history, falsification, war, information warfare, hybrid warfare.
Термин «гибридная война» появился в конце XX века в США [60] и обозначал использование в ходе войны против какого-либо государства как традиционных, так и нетрадиционных [61] способов – политического и экономического давления, ведения информационной войны, подрывной деятельности спецслужб, финансирования оппозиции, сепаратистов и террористических сил на территории государства-неприятеля.
В период, предшествующий появлению в широком обиходе термина «гибридная война», активно использовались схожие по содержанию понятия – «неявные военные действия», «нелинейные», «нетрадиционные», «асимметричные» операции и тому подобное. Во всех случаях сочетание военных и невоенных методов для решения задач глобального противостояния неизбежно находило отражение в концептуальных и руководящих актах ведущих западных стран.
60
Авторство термина неперсонифицировано, однако, отдельные исследователи утверждают, что стратегия «гибридных» войн разрабатывалась на Западе в течение ряда лет, начиная с 90-х годов прошлого столетия. Первое упоминание в открытых источниках относится к концу ХХ века. Изначально термин «гибридная война» (англ. hybrid warfare) был использован в США для описания военной стратегии, объединяющей в себе обычную войну, малую войну и кибервойну (см. Бузин Н. Е. «Гибридная» война: новый феномен военной науки или очередной информационно-политический фантом / Н. Е. Бузин // Наука и военная безопасность. – 2015. – N3. – С. 2–6.).
61
Белая книга Командования специальных операций сухопутных войск США Противодействие нетрадиционной войне [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http:// www.dtic.mil/doctrine/concepts/joint…/joc_iw_ v2.pdf. – Дата доступа: 09.12.2015.
Словосочетание «гибридная война» прочно закрепилось в международном лексиконе с 2014 года. По мнению экспертов российского Института политического и военного анализа, эта формулировка носила откровенно пропагандистский характер с явно отрицательной коннотацией и вполне понятным намеком на неизбежную международную реакцию в отношении этих действий как на вооруженную агрессию.
В тот же период появились и производные характеризующие «гибридную войну» термины «гибридная операция» [62] , «гибридные угрозы» [63] .
62
В 2015 году в итоговой декларации военного комитета НАТО «гибридными операциями» названы согласованные по целям, задачам, месту и времени мероприятия и акции, направленные на оказание требуемого воздействия на страну, осуществляемые без прямого и явного использования силовых структур государства-агрессора.
63
Термин «гибридные угрозы» появился в официальной терминологии Евросоюза как совокупность мер принуждения, действий по подрыву стабильности и конституционного строя, методов традиционного и нетрадиционного воздействия (в том числе дипломатических, военных, экономических, технологических, информационных), которые могут быть использованы под общей координацией государства либо негосударственного образования без официального объявления войны (там же).
По мнению экспертных кругов наиболее полно определение «гибридной войны» дано в ежегодном издании Лондонского Международного института стратегических исследований «Military Balance 2015» и звучит как «использование военных и невоенных инструментов в интегрированной кампании, направленной на достижение внезапности, захват инициативы и получение психологических преимуществ, используемых в дипломатических действиях, масштабные и стремительные информационные, электронные и кибероперации, прикрытие и сокрытие военных и разведывательных действий в сочетании с экономическим давлением» [64] .
64
The Military Balance 2015. By the International Institute for Strategic Studies. P. 5–6 //04597222.2015.996334.
Между тем, в определение «гибридные» Западом по-прежнему закладывается заведомо негативный смысл. Предполагается, что подобные действия носят безнравственный, противозаконный, вероломный характер, присущи исключительно «недемократичным режимам» и не соотносимы с действиями «нормальных» стран. С учетом этого, ярлык «гибридное» позволяет Западу моментально и без излишних формальностей квалифицировать какие-либо действия иных центров силы как заведомо неприемлемые и одновременно оправдывать или даже облагораживать собственную агрессивную политику, выставляя ее сугубо в оборонительном образе.
Также представляется, что «гибридная война» – это не только смесь всевозможных форм и методов воздействия на какое- либо государство. Это «гибрид» войны и мира [65] , («полувойна-полумир»). Если опереться на более привычные понятия, то в классическом понимании – это в своем роде предвоенный период, в течение которого во все времена для страны-агрессора присущи крайние политические выпады, приемы экономического удушения, наращивание подрывной работы спецслужб, информационно-психологическая обработка населения и активизация сочувствующих сил в стане противника. Все это принципиально не ново, однако отличие «гибридной войны» заключается в первоочередной подготовке «взрыва» защищающейся страны изнутри, отсутствии необходимости захватывать территорию и качественно новой возможности обеспечить масштаб, глубину и скорость воздействия на противника именно через информационно-технологический компонент.
65
Сегодня в основу военных доктрин все большего числа стран мира положены идеи польского мыслителя Ст. Лема о «незаметной и неотличимой от мира войне», а также взгляды Е. Месснера о мятеже-войне и М. ван Кревельда о трансформации войны (см. Равков, А. А. Документ мира и безопасности. О новой Военной доктрине Республики Беларусь / А. А. Равков // Беларуская думка. – 2016. – N8. – С 3-10).
Характерно, что большинство тактических приемов «гибридных войн», то есть поведение и действия государств по наращиванию остроты обстановки внутри и вокруг страны-объекта воздействия, по сути представляют собой взаимосвязанные информационные действия и информационно-психологическое воздействие. С этой целью во все возрастающих масштабах используются технологии манипулирования общественным сознанием как населения собственных стран, так и стран-мишеней с привлечением всего диапазона средств фальсификации истории и искажения фактов. При чем значительная часть этих задач предполагается к выполнению «руками» представителей самого народа, для установления контроля над которым и разработаны соответствующие информационные технологии.