Государство Печали
Шрифт:
Она была почти уверена, что он — не Мэл. Но этого было мало. Как и уверенности Шарона, что он не может быть Мэлом. Харун назвал его Мэлом, и опровергнуть слова можно было, только объявив, что Харун два года принимал вещество, что убило его.
Йеденват будет развален. И она будет раздавлена.
Шарон посмотрел на нее.
— Ты говорила, что не хочешь быть канцлером. Что не готова. Это может быть твой единственный шанс сбежать, если хочешь. И он займет твое место.
Это было близко к словам Расмуса: «если это твой брат, у тебя есть выбор». Это могло
И так Веспус останется у власти в Ранноне, а самозванец будет его рупором.
Веспус так хотел власть из-за земли Раннона, он не отступил со временем. Он хотел, чтобы была война, чтобы закрепить ее. Ему было плевать на обычаи и народ Раннона.
На сам Раннон. Она видела людей два дня назад. Сломленные, без надежды. Веспус не будет им помогать. Он бесстрастно смотрел, как стражи порядка били толпу. Он не будет ими править, он использует их для власти, чтобы убрать людей с земли, что так хотел.
Она могла получить свободу, но ценой Раннона. Шарон. Иррис, Бейрам, Тува. Они будут страдать. И народ… Она подумала, как бабушка старалась, смягчая пыл приказов сына. А Иррис оставила свои мечты и старалась помогать, когда была нужна.
И, как Иррис, только она могла выступить сейчас. Только она могла остановить Мэла и Веспуса. Она, больше некому.
Печаль прошла к окну и раздвинула шторы. Шарон не открывал их, как вице-канцлер. Его комната была с другим видом, она узнала пруд, у которого они с Иррис вчера сидели.
День был красивым, а она не знала, потому что шторы были сдвинуты.
Она вспомнила их с Иррис планы, что они придумывали, лежа на полу ее спальни. Казалось, то было очень давно. Рост, искусство и надежда на бумаге. Связи, что она хотела сделать с Меридеей, Скаэ и Свартой. Возвращение красок, музыки и цветов. Земля с открытыми окнами и детским смехом. Где люди были в университетах и гильдиях, строили надежды и мечты. Раннон, о котором она слышала истории.
Пора открыть окна. Пора вернуть мир.
Она раздвинула шторы и открыла окно, заполняя комнату пением птиц, а потом прошла к Шарону, следящему за ней.
— Раннон не выдержит другого канцлера, как твой отец, — сказал он. — Знаю, нельзя говорить плохо о мертвых, но это правда.
— Я не такая, как мой отец, — сказала Печаль. — Я не слаба. Нам нужно доказать, что Мэл не тот, кем притворяется. Но я все равно выступлю против него. Потому что я — Вентаксис. И я буду сто пятым канцлером Раннона.
Вице-канцлер протянул руку, и Печаль пожала ее.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
18
Лувиан Фэн
— Черт, — бушевала Печаль с утренней газетой, испугав девушку, что подавала ей чай. — Прости, — пробормотала она, дождалась, пока служанка уйдет, и продолжила. — Он снова сделал это.
За столом напротив сидел худой молодой человек в угольном костюме-тройке с очками в серебристой оправе, он перестал размазывать масло по хлебу, нож направил, как жезл.
— Полагаю, ты о Мэле? Что он снова сделал?
— Выпустил очередной указ как наш, — Печаль показала ему тонкую газету. — Четвертый день подряд. Такой же, — она указала газетой на стену, где Иррис повесила список идей, что они с Печалью составили в Истеваре недели назад. — Слово в слово то, что мы написали — назначить судей выдвигать решения насчет преступников, чтобы стражи порядка перестали делать это. Говорю тебе, Лувиан, у нас шпион. Кто-то выдает ему наши планы, и он старается донести их первыми, чтобы люди думали, что они — его.
Лувиан Фэн пожал плечами.
— Ладно, — спокойно сказал он и продолжил смазывать маслом хлеб.
— Лувиан! — Печаль дождалась, пока он посмотрит на нее. — Ты должен быть мне советником. Разве ты не должен переживать из-за этого? Он выдает наши идеи за свои раньше нас. Нужно было позволить мне выпустить наши заявления.
Лувиан опустил нож с нарочитой осторожностью.
— Повторю, будет в тысячу раз сильнее, если ты представишь планы целиком на презентации на следующей неделе, а потом все опубликуешь за один раз. Траур по твоему отцу закончился три дня назад, люди заняты своими делами. А тем временем начнется предвыборная кампания с твоей презентации. Думаю, заявления твоего брата читают только Йеденват и мы.
— Не зови его моим братом, мы все еще этого не знаем, — напомнила Печаль.
— Прошу прощения, — сказал ласково Лувиан. — И у нас есть шпион. Думаешь, у меня нет шпиона в их лагере?
Печаль моргнула.
— А… у тебя есть?
— Ясное дело. Откуда иначе моя информация? И да, тут будут шпионы, которые могли читать твой манифест, — он кивнул на стену. — Признай, было немного наивно вешать его там, где любой может увидеть. Но не переживай, там нет ничего, что они не обдумали бы — ничего странного, что у него те же идеи, он советуется в Веспусом, а так в Рилле. Хранители порядка арестовывают, преступников судят, и судья решает, наказывать или нет.
— Но…
— Если бы я думал, что твой список могут использовать против нас, я бы снял его. Тебе повезло, что пункты предсказуемы, и, если честно, милая Печаль, это пахнет выдумкой. Но это мое мнение.
Печаль старалась оставаться спокойной и ответила:
— Вся твоя информация была лишь о том, что он любит лимон, а не лайм, пишет левой рукой и поет, когда моется, хоть у него ужасный голос. Это бесполезно, но это мое мнение.
Решив, что она поставила точку, Печаль сделала большой глоток кофе.