Государство Печали
Шрифт:
«Бумаги», — Мэл сказал, что Харун подписывал и ставил печать насчет Ламентии, но не сказал, были ли они отправлены. Были ли другие бумаги подписаны без их ведома, где заявлялось, что Мэл — его сын и наследник? Если да, были ли они еще здесь? Это Шарон пытался ей сказать?
— Я бы хотела побыть минуту наедине с отцом, — сказала она.
Облегчение на лице Шарона было заметным. Она угадала.
— Да. Конечно. Я подожду снаружи. Господа, — он указал Веспусу и Мэлу выходить перед ним.
Она услышала,
Она заползла на животе под кровать, обыскала углы, а потом, хоть ей было противно, сунула руки под матрас и проверила кровать, стараясь не замечать мертвый вес отца над собой.
Ничего. Если он и подписал бумаги о Мэле. то уже отправил в Истевар.
Печаль встала и посмотрела на отца. Она знала правила горя, знала, что должна плакать. Он бы потребовал, если бы мог. Сунул бы трубку ей в руку и настоял бы страдать по нему. Она вспомнила прошлую ночь, последним, что он сказал ей, было: «Теперь тут Мэл». Она желала ему смерти. Она не была серьезна. Не совсем. Но теперь это сбылось. Во второй раз ее желания стали жуткой правдой.
Печаль быстро оглядела комнату и позволила занавескам упасть на место.
Шарон, Веспус и Мэл были в коридоре, и все повернулись в ней, когда она вышла из комнаты Харуна.
— Вы в порядке? — спросил Шарон.
— Да, — она взглянула на отца в последний раз, замерев на пороге. Он уже, казалось, высыхал, в комнате уже пахло гнилью, он не замечала это, пока не открыла дверь, впустив в комнату свежий воздух. — Думаю, придется вскоре переместить его. Там становится жарко.
Шарон сжал губы и кивнул.
— В подвале есть холодные комнаты. Мы перенесем его туда.
— Могу я тоже увидеть его? — сказал Мэл с болью в голосе. — Я хочу попрощаться, — Печаль кивнула, и он прошел мимо нее и закрылся с телом Харуна. Печаль поймала взгляд Веспуса.
И сжалась.
Жестокость была в его сиреневых глазах и изгибе губ, что не вязалось с ситуацией.
— Мои соболезнования, — сказал он, нужные слова, но не тот тон. — Потерять родителей с разницей в восемнадцать лет в один день. Какая трагедия.
Он склонил голову, резко поднял взгляд, будто что-то вспомнил. Это было так наигранно, что Печаль знала, что он делал это намеренно, и что за этим последует:
— Если меня не подводит память, у вас сегодня день рождения. Ужасно. Какие шансы? У вас теперь хоть есть брат.
Печаль не стала его дослушивать.
— Да, — сказала она и прошла мимо него, ее ноги дрожали, несмотря на легкость тона. — Так что пожалеете Мэла. У него есть только я, — она едва слышала шипение колес Шарона за собой, ее сердце колотилось громче.
Она знала, что Веспус смотрит на нее, и была рада, когда завернула за угол, уйдя с его поля зрения. Она пошла по дворцу, пока не попала в комнату.
Шарон закрыл за собой дверь, и Печаль принялась расхаживать.
— Я не смогла найти бумаги, но думаю, что вместе с указом о Ламентии он подписал и заявление, что узнал в Мэле сына. И тогда Мэл — очевидный кандидат на место канцлера. И это на руку Веспусу.
Шарон согласно кивнул.
— Думаете… они могли убить моего отца? Раз бумаги подписаны, он не был им нужен…
Шарон задумался, а ответил осторожным тоном:
— Не знаю. И мы не сможем доказать, учитывая, как твой отец умер. Мне не нравится, что мальчик был в когтях Веспуса два года, и теперь он возник, когда мы хотели сместить Харуна. Мне не нравится, что Харун умер через часы после объявления Мэла своим сыном. Это все слишком странно для совпадения. Но твой отец был зависимым. Мы не сможем доказать, что он не убивал себя случайно. Мы даже не знаем, откуда у него Ламентия.
Печаль замерла, выдвинула стул и села, чтобы видеть его глаза.
— И… что делать? Когда Мэл сказал, что будет на выборах… Самад и Каспира точно поддержат его, а не меня. И Бальтазар. Если Бейрам, Тува и Иррис будут за меня, будет ничья, и вам придется решать, кто будет в бюллетени.
Шарон сделал паузу.
— Нет. Вы оба там будете.
Кожу на руках Печали покалывало.
— Никогда еще не было больше одного имени.
— Никогда не было двух кандидатов, готовых состязаться. И пока мы не можем доказать, что он не полнокровный кандидат, он может бороться. Я не могу остановить его. Правила ясны. И Веспус будет бороться, чтобы его признали, запомни мои слова. Ты будешь бороться с ним.
Печаль сглотнула. Два кандидата. Девушка в восемнадцать. И незнакомец, словно из Риллы, а не Раннона. Одна не по своей воле, а другой может оказаться самозванцем.
Были бы доказательства, что он не Мэл Вентаксис.
В гостинице был момент, когда она ощутила искру… чего-то. Когда хотела верить, что метка, одежда и портрет — точные доказательства. Но то было эгоистично, она это знала. Портреты могли нарисовать под него, а не как выглядел бы настоящий Мэл. Одежду делали рилляне, так что Веспус мог подкупить или пригрозить создателю, чтобы сделали еще один костюмчик. А метка могла быть татуировкой, в других королевствах они встречались. Не было неоспоримого доказательства.