Государство в пути. Институциональное строительство Палестины или политическая афера

Корочкина Виктория

Если племенные вожди стран Персидского залива зависели от торговли как источника основного дохода, то главы племен в Саудовской Аравии находились в такой же зависимости, только от пилигримов. Возникновение Саудовской Аравии стало возможным благодаря симбиозу религии и территории под управлением вождя племени [99] .

Семейное правление Ибн Сауда, характеризуемое персонализированной властью, отсутствием политических партий, профсоюзов или подобных им организаций, королевские режимы Марокко и Иордании, эмираты залива по сути не отличались от упомянутых однопартийных режимов в Тунисе, Алжире и Египте в 1950–1970-х гг. При этом они пользовались различными инструментами для сохранения своих режимов в условиях отсутствия следственной связи между экономической либерализацией и демократией.

99

До

рождения основателя Саудовской Аравии Абдель-Азиза ибн-Сауда в 1882 г. территория находилась под контролем клана Рашидов, главного соперника саудовцев, которые были ослаблены в начале XIX в. в результате распада их главного союзника – ваххабитского движения, основанного Мухаммадом ибн Абд аль-Ваххабом. Между Саудом и Ваххабом был заключен союз в 1744 г., что считается датой основания Дирийского эмирата, ставшего первым саудовским государством. В 1906 г. ибн Сауд одерживает победу над кланом Рашидов, убрав последнюю преграду на пути строительства своего королевства. Его военные победы сочетались с успешной ролью религиозного лидера, что позволило ему завоевать лояльность других племен и распространить свое влияние на всю Саудовскую Аравию к 1934 г. (см.: Васильев Л. С. История Востока).

В однопартийных режимах, как правило, прибегали к мифу о «национальной безопасности», к которому добавлялась активность спецслужб, в частности разведки («мухабарат»), пристально следившей за интеллектуальным сообществом, профессиональными организациями, прессой. Особенно явно это проявлялось в Египте, Ираке, Сирии, Алжире, Тунисе в 1980-х гг. [100] В эмиратах и монархиях Персидского залива безопасность режимов держится на мифе о знатности происхождения королевской семьи от пророка Мухаммеда (королевские династии Марокко и Иордании) и об их доблестных деяниях. Помимо этого, последние смогли разработать четкий механизм наследования престола, что свело к минимуму внутрисемейные распри по вопросу преемственности власти. Положение режимов укреплялось за счет того, что им удавалось заключить союзы с основными традиционными элементами в обществе (крупными племенами), которые неохотно шли на создание современных горизонтальных ассоциаций, таких как политические партии, профессиональные союзы и пр.

100

Корани Б., Нобле П., Брайнен Р. Многоликость национальной безопасности в арабском мире. Хаундмиллс: Макмиллан Пресс, 1993. С. 270–273.

С началом бума нефтедобычи в 1970-х годах эти правящие семьи (за исключением Хашемитов в Иордании и Алауитов в Марокко) получили дополнительный источник поддержки своих режимов. Нефтедоллары позволили им купить лояльность своих граждан путем предоставления им всех необходимых товаров и социальных услуг, финансируемых из государственного бюджета (образование, здравоохранение, безопасность, социальная защита и пр.) без увеличения налогового бремени. В то время как демократия зиждется как раз на выстраивании финансово-бюджетного взаимодействия, подразумевающего возможность представительства интересов различных социальных слоев общества в обмен на выполнения налоговых обязательств. В нефтедобывающих же странах бюджет превратился в одну расходную статью по выполнению перед населением определенных обещаний. Таким образом, страны Залива сформировались как государства, живущие за счет одного единственного ресурса – нефти. Основной экономической функцией руководства является распределение поступающих в его распоряжение доходов, образованных за счет сдачи в аренду территорий иностранным производителям. До тех пор пока такая политика обеспечивает экономическое процветание населения, вопросы демократии и доступа граждан к политической власти остаются нерешенными и не слишком актуальными.

Учитывая, что на Востоке государство никогда не было выразителем интересов общества, неудивительно, что заимствование европейских политических и правовых стандартов, сыгравшее роль в процессе трансформации традиционного Востока, не привело к превращению восточного государства в европейское. Перемены в экономике не только существенно отставали от трансформации в сфере политики либо права, но и требовали все большей вовлеченности государства, все большего участия его в системе трансформирующихся политических, экономических и социальных отношений [101] .

101

Васильев Л. С. История Востока.

Вышесказанное вовсе не отменяет того факта, что после деколонизации либо обретения политической независимости, произошло ограничение характерного для традиционной структуры всесилия

власти, типичной для недавнего прошлого абсолютной безнаказанности, произвола администрации на местах. Хотя многие элементы традиционного общества: коррупция, непотизм, бюрократизм, семейно-клановые и патронажно-клиентские связи, опора на земляков-соплеменников в ущерб всем остальным – утвердились в виде новых форм существования либо адаптировались к переменам. Однако степень всесилия власти и произвола на местах уже отличалась от прежней даже в условиях военных диктатур.

Другим последствием колониального периода истории арабского мира явилось то, что связь арабского государства с колониальными властями отрицательно повлияла на его взаимоотношение с народом. Традиционные общества арабского Ближнего Востока с их религиозной легитимацией власти монарха не всегда воспринимали однозначно современное арабское государство как центральную власть, монополизирующую право на создание обязательных к исполнению законов на подконтрольной ей территории. Поэтому государство переживает кризис легитимности вовсе не по причине его чуждого характера политической региональной традиции, а в силу своего, как правило, колониального опыта [102] .

102

Migdal J. S. Strong Societies and Weak States: State-Society Relations and State Capabilities in the Third World. Princeton (N. J.): Princeton University Press, 1988. Р. 36–37.

Если современное государство – это нация-государство, представляющая собой «общность людей, которые по этническим, культурным или историческим причинам хотят управляться по одинаковым законам, составлять государство, причем неважно – большое или малое», то принцип господства права сработает только при условии легитимности государства в глазах общества [103] .

Таким образом, арабское государство находится в режиме постоянного утверждения своей главенствующей роли и легитимности. Пресекаются любые попытки создания реальной оппозиционной силы. В результате политические партии как механизм участия общества в принятии политических решений слишком слабы или вообще отсутствуют в арабском мире.

103

Баранов Н. А. Курс «Этнополитология». URL:04.htm (дата обращения: 08.02.2016).

Попытки государства укрепить свою легитимность затрагивают административную систему, которая как раз и является инструментом мобилизации населения и повышения степени лояльности к государству. Политизированность управления произошла вследствие размывания государством патронажно-клиентских отношений. Даже формирование военной администрации происходит в контексте попыток государства повысить свою легитимность. Чаще всего ряды военных пополняются за счет представителей определенных племен, сект и сторонников президента (как это вчера и сегодня происходит в Египте, Сирии и Ираке). В странах Персидского залива и Саудовской Аравии военные находятся под непосредственным управлением представителей правящей королевской семьи. В некоторых исключительных случаях, например в Иордании, вооруженными силами страны руководит сам король, взявший на себя роль главнокомандующего [104] .

104

Иордания. Энциклопедия. URL:D0%98%D0%9E%D0%A0%D0%94%D0%90%D0%9D%D0%98%D0%AF (дата обращения: 01.12.2015).

Арабское государство, таким образом, стремится взять под полный контроль общество, управление экономикой, процесс политизации бюрократии и вооруженных сил. Более того, государство в арабском регионе стремится к идеологической гегемонии путем абсорбции населения в рамках государственной идеологии. Хотя это и способствует усилению автономности от воли общества, но не повышает уровень легитимности государственной власти в силу неспособности добиться от населения добровольного подчинения. Террор и насилие нередко выступают показательными элементами отношения арабского государства к своему народу.

В такой ситуации арабское государство не развивается экономически, а материальное благосостояние ассоциируется с доступом к рычагам управления. Поскольку таким доступом к государственной власти обладают лишь определенные социальные слои общества, как династия Хашемитов со своим ближним окружением в Иордании, клан Саудитов – в Саудовской Аравии, функционеры партии БААС в Сирии, постольку арабское государство становится инструментом в руках той или иной социальной группы в процессе получения экономических выгод. Появляются силы, нацеленные на кардинальное решение вопроса пребывания неугодной правящей элиты у руля государства.