Государыня
Шрифт:
Остановившись с супругом возле своей опочивальни, Елена не позвала его разделить с нею ложе. Время давно погасило в ней желание близости. И Александр не настаивал на том, по–прежнему опасаясь своей немощи, подточившей жажду даже ласкать свою супругу. Правда, с того дня, как он впервые испил «бальзама фараонов», в нём всё сильнее становился зов плоти. Ему оставалось лишь преодолеть страх перед пропастью, одолев которую он попал бы в царство блаженства. Но уверенность в новые силы в Александре ещё не укрепилась, нужен был какой-то внешний толчок, чтобы он совершил отчаянный прыжок через бездну страха.
— Приятных тебе сновидений, моя королева, — сказал Александр и покинул покои королевы.
Елена собиралась в путь только через два дня,
— Береги себя, мой государь. Не увлекайся бальзамами Глинского. Ты ещё нужен державе.
— Да хранит тебя Пресвятая Дева Мария, — ответил Александр.
Его томило предчувствие чего-то непоправимого. Чтобы прервать тягостные минуты расставания, Александр поцеловал Елену в лоб и, взяв за плечи, повернул её к парадным дверям, за которыми Елену ждала карета.
Кортеж Елены был невелик. Её сопровождали лишь две боярыни — Анна Русалка и Пелагея, — казначей Фёдор Кулешин, дворецкий Дмитрий Сабуров, семь воинов во главе с Ильёй Ромодановским, слуги и возничие — все самые нужные и близкие ей люди. Ни литовцев, ни поляков при королеве не было, хотя Александр и настаивал взять в сопровождение десять своих воинов.
Едва проводив Елену, король Александр прикоснулся к «бальзаму» Глинского. Выпив кубок вина с бальзамом, он почувствовал душевную лёгкость, его покинули все тревоги, и он с нетерпением ждал вечера. Его уже не интересовали никакие государственные дела, а когда ему всё-таки пришлось ими заниматься, он делал это торопливо, без должного внимания.
Правда, когда к нему пожаловал бывший гетман Николай Радзивилл, Александр был вынужден встретить его и долго с ним беседовал. Разговор был не из лёгких. Бывший гетман и князь, пережив русский полон и вернувшись на родину с сотней воинов, отпущенных в обмен на сотню русских ратников, коих отправила Елена, бросил военное дело и принял сан священника. Он был рьян в служении Богу и благодаря этому вскоре поднялся до прелата [29] . В этом сане он сходил в Рим и поклонился понтифику Римской церкви. Паломничество было столь удачным, что через год волей папы римского Радзивилл был возведён в сан епископа. Когда же в 1503 году ушёл в Царство Небесное архиепископ краковский Фридрих, вновь проявилась воля папы римского Юлия II и бывший гетман стал главой польской и литовской католической церквей. Никто в Польше и Литве до Радзивилла так упорно и последовательно не заботился о возвеличении католицизма, никто так не пытался привести всех православных христиан державы в латинскую веру.
29
Прелат — в католической церкви название высших духовных лиц.
Архиепископ Радзивилл пришёл к королю с серьёзными претензиями, которые, по его мнению, вскрывали факты, подрывающие основы католичества в державе, несли ересь. Он, со своим худощавым и удлинённым лицом, был почти суров, чёрное одеяние подчёркивало эту суровость.
— Ты, сын мой, государь, впадаешь в заблуждение, — начал без церемоний Радзивилл, — считая, что схизматики спасут тебя от грехопадения. Опомнись, государь!
Александр был настроен миролюбиво. Он усадил Николая в венецианское кресло, велел принести лучшего французского вина. Только после того как пригубили божественный напиток, король спросил:
— В
— У тебя много грехов, сын Божий. По настоянию супруги ты дал православным архипастыря Иону, а он еретик и ненавидит нашу веру. До меня дошли слухи, что он тайно крестил в православие двух жён, которые вышли замуж за русских. Ты и далее продолжаешь усердничать в пользу русов и подтвердил уставную грамоту жителям Витебска не вступать в их православные церкви и ни в чём не нарушать право русской веры. Как можно сие допускать, если они потребовали не мешать им крестить литовцев и поляков в схизму?
— Всё это сделано мной по просьбе королевы. Тем я не нарушил покоя державы. А с королевой я хочу жить в мире. Тебе не понять моего положения, — рассердился Александр. — У нас нет детей, Елена страдает, так хоть в заботе о вере пусть найдёт себе утешение.
Архиепископ вновь упрекнул короля:
— И по этой причине ты подарил супруге повет Гливице, где проживают истинные католики и лишь по какому-то наваждению оказался русский монастырь! Государь, упрекаю тебя, ты пошатнулся в своей преданности Римской церкви, тем ты наносишь ей урон. Но отцы церкви того не допустят. Ты бы поучился служению Всевышнему у своего брата Сигизмунда. Если бы он встал на престол, мы бы навсегда покончили со схизмой.
Радзивилл в последнее время начал отличаться категоричностью и резкостью выводов. Но здесь был особый случай. Упоминая имя младшего брата короля, архиепископ, как показалось Александру, вложил в эту фразу особый смысл. «Если бы он встал на престол…» Эти слова прозвенели для Александра предупреждением. Да, соглашался Александр, в будущем Сигизмунд, конечно, встанет на престол. «Я же бездетен, и наследника иного у меня нет», — признался в своей печали Александр и тут же озадачил себя вопросом: «А если речь идёт не о будущем, а о завтрашнем дне? Завтрашний день всегда близко: ночь прошла, и вот он — наступил. А мне всего сорок пять лет, и выходит, что Сигизмунд лицемерил, сказав однажды, что я буду восседать на престоле за сыновей и внуков. Ох, пора разобраться во всём этом, и надо быть настороже. — Размышления катились чередой. — Господи, на кого положиться, кто поможет разобраться в интригах, открыть заговор?» Чтобы как-то воспрянуть духом, Александр спросил Радзивилла:
— И как же вы мыслите возвести на престол Сигизмунда? Когда это случится? Или ты упрекаешь меня в попрании католичества только с той целью, чтобы уже завтра разрубить гордиев узел? Не быть тому!
Радзивилл встал, глаза его сверкнули, он жёстко сказал:
— Сын мой, не говори всуе! Я лишь напоминаю тебе, что, неся высокое назначение, данное тебе волей Провидения, ты после короля Казимира не сделал ничего, чтобы возвысить великое Литовское княжество, а теперь и королевство Польши. За десять лет ты потерял треть земель своего государства. Русские князья скопом бегут в Московию, а ты и пальцем не погрозишь им, чтобы остановились. Ты даже рубежи державы не укрепляешь! Какой же милости ты ждёшь от церкви? Какого уважения подданных ты ожидаешь, разрушая государство?
Однако грозное обличение архиепископа не возымело на короля того действия, на которое тот рассчитывал. У Александра накопилось много ярости против церкви за то, что она вкупе с сеймом и радой рушила мирное устроение жизни поляков, литовцев и русских. И король Александр взъярился на архиепископа Николая, чего никогда не бывало в прежние годы.
— Это вы виноваты в неустроении державы! Вы, церковь, рада, сейм! От нас русы и впредь будут отпадать, если твои епископы продолжат силой ввергать в католичество барских и крестьянских детей греческого закона, если станут закрывать православные храмы, если всюду будут бесчинствовать чернецы–бернардинцы. Ты в плену сейма и рады и слишком праздно живёшь, святой отец, вместо того чтобы справедливо властвовать над душами верующих. Не ожидал я от тебя, бывший гетман, что ты там, в русском плену, ничему не научился…