Говардс-Энд
Шрифт:
— Красивый луг, — заметила Маргарет. Это была одна из тех гостиных под открытым небом, которые кроились сотни лет назад из небольших полей. Потому и отмечавшая ее границы живая изгородь спускалась зигзагами с холма под правильными углами, а внизу располагался маленький зеленый чуланчик, нечто вроде туалетной комнатки для коров.
— Да, луг хорош, — сказала мисс Эйвери, — то есть хорош для тех, кто не чихает. — Она злобно хмыкнула. — Как-то раз Чарльз Уилкокс явился к моим парням, когда сено убирали. Стал указывать, что им делать, а чего не делать, — дескать, сейчас он научит их уму-разуму! И тут как раз его прихватило. У него это от отца, как и многое другое. Ни один Уилкокс
— У моего брата тоже сенная лихорадка, — сказала Маргарет.
— Для них этот дом слишком связан с землей. Поначалу они, конечно, были рады прибрать его к рукам, но Уилкоксы все же лучше, чем ничего. Вы, я вижу, это и сами поняли. — Маргарет засмеялась. — Они не дают дому зачахнуть, согласны? В этом все дело.
— Они не дают зачахнуть Англии — вот мое мнение.
Но ответ мисс Эйвери был Маргарет неприятен:
— Да уж, размножаются как кролики. Смешно. Но я думаю, что тот, кто сотворил наш мир, знает, что ему нужно. Если жена мистера Чарли ждет четвертого, то нам не пристало жаловаться.
— Размножаются, но и работают, — сказала Маргарет, ощутив приглашение ступить на стезю предательства, поддержанное легким ветерком и пением птиц. — Смешно-то смешно, но пока такие люди, как мой муж и его сыновья, управляют этим миром, я полагаю, что мир не будет плох… никогда не будет по-настоящему плох.
— Да, лучше, чем ничего, — повторила мисс Эйвери и повернулась к шершавому вязу.
По дороге на ферму она говорила о своей давней подруге гораздо понятнее, чем раньше. Придя в дом, Маргарет задумалась — достаточно ли хорошо мисс Эйвери различает первую жену мистера Уилкокса и вторую.
— Я не часто встречалась с Рут после смерти ее бабки, но мы всегда относились друг к другу со всем почтением, — рассказывала она. — Это была очень вежливая семья. Старая миссис Говардс никогда ни о ком слова дурного не скажет, никогда не допустит, чтобы кто-то ушел от нее без еды. На их земле не писали: «Посторонним проход воспрещен», — наоборот — будьте любезны, заходите! Миссис Говардс совсем не умела управлять фермой.
— У них не было работников, которые помогали бы по хозяйству? — спросила Маргарет.
— Мало-помалу все работники перевелись.
— И тогда появился мистер Уилкокс, — подсказала Маргарет, которой хотелось, чтобы ее мужу воздали должное.
— Полагаю, что да. Но Рут должна была выйти замуж за… Не хочу своими словами проявлять к вам неуважение, но, по-моему, вам все равно достался бы Уилкокс, независимо от того вышла бы Рут за него первая или нет.
— Так за кого же она должна была выйти?
— За солдата! — воскликнула старушка. — За настоящего солдата.
Маргарет молчала. Такая критика характера Генри была гораздо злее, чем ее собственная. Ей стало неприятно.
— Но теперь все в прошлом, — продолжала мисс Эйвери. — Наступают лучшие времена, хотя вы заставили меня долго ждать. Всего несколько недель, и вечером сквозь живую изгородь я увижу свет. Вы уже заказали уголь?
— Мы не собираемся переезжать, — твердо сказала Маргарет. Она слишком уважала мисс Эйвери, чтобы ей поддакивать. — Нет. Не переезжаем. И никогда не переедем. Все это было ошибкой. Мебель нужно снова запаковать, и, простите, но я кое-что еще должна сделать, поэтому прошу вас отдать мне ключи.
— Конечно, миссис Уилкокс, — сказала мисс Эйвери и с улыбкой сложила свои полномочия.
Обрадовавшись, что ее визит так удачно завершился, и передав привет Мэдж, Маргарет пошла на станцию пешком. Она собиралась зайти на мебельный склад и дать указания, чтобы туда перевезли мебель, но дело это оказалось
Но прежде чем Маргарет взялась за дело, возникли непредвиденные осложнения.
34
Не то чтобы они были совершенно неожиданными. Тетушке Джули нездоровилось всю зиму. Она то и дело простужалась и постоянно боролась с насморком и кашлем. Едва она пообещала своей племяннице «наконец-то привести в порядок свою слабую грудь», как снова простудилась и слегла с тяжелым воспалением легких. Маргарет и Тибби отправились в Суонидж. Хелен послали телеграмму, и родные, в конце концов съехавшиеся в гостеприимный тетушкин дом той весной, делили светлую печаль воспоминаний. В один великолепный день, когда небо казалось фарфорово-голубым, а волны маленького, ничем не примечательного залива покрывали песок едва заметными татуировками, Маргарет торопливо шла по дорожке среди рододендронов, снова ощущая бессмысленность Смерти. Какая-то одна смерть может быть объяснима, но она не проливает света на другую: исследование той, другой, впотьмах и на ощупь, следует начинать сызнова. Проповедники или ученые могут обобщать, но мы-то знаем, что никакое обобщение не годится, когда речь идет о тех, кого мы любим; их ждут не одни небеса и даже не одно забвение. Тетя Джули, не имевшая склонности к трагедии, оставляла эту жизнь с невеселой усмешкой и извинениями, что так долго в ней задержалась. Она была очень слаба и не могла подняться до нужных высот, чтобы осознать то таинство, которое, по всеобщему мнению, вскоре ее ожидало. Она лишь понимала, что совершенно измучилась — измучилась так, как никогда, что с каждым мгновением видит, слышит и чувствует все меньше и что, если ничего не изменится, вскоре и вовсе перестанет чувствовать. Остатки своих сил она тратила на планы: не хочет ли Маргарет предпринять путешествие на пароходе? Понравилось ли Тибби, как поджарили скумбрию? Она беспокоилась по поводу отсутствия Хелен, как и по поводу того, что может стать причиной ее возвращения. Сестры милосердия, казалось, считали ее волнения совершенно естественными, и, пожалуй, такое приближение к Великим Вратам в самом деле было типичным. Но Маргарет смотрела на Смерть без ложной романтики. Что бы ни представляла собою идея Смерти, сам процесс мог оказаться банальным и отвратительным.
— Вот что важно, Маргарет, дорогая. Когда приедет Хелен, съездите в Лалвортскую бухту.
— Хелен не собирается долго оставаться здесь, тетушка Джули. Она написала в телеграмме, что сможет приехать лишь повидать вас. Ей нужно будет вернуться в Германию, как только вам станет лучше.
— Как это странно! А мистер Уилкокс…
— Что, дорогая?
— Он не возражал против твоего отъезда?
Генри даже хотел, чтобы она была рядом с тетушкой, чем проявил исключительное внимание. И Маргарет еще раз это подтвердила.
Миссис Мант не умерла. Независимо от ее собственной воли в дело вступили более могучие силы и остановили ее скольжение вниз. Тетушка вернулась назад — без особенных эмоций, все такой же суетливой, как прежде, — и на четвертый день опасность для жизни полностью миновала.
— Маргарет, вот еще что важно, — продолжила миссис Мант, — найди себе приятельницу для совместных прогулок. Попробуй пригласить мисс Кондер.
— Я уже прогуливалась с мисс Кондер.
— Но она не очень-то интересный человек. Вот если бы с тобой была Хелен!