Говорящий тайник
Шрифт:
– Во! – шепнул дядя Федор. – Кому скажи – не поверят. Я вот, по ихнему примеру, без тридцать минут час сидел напротив холодильника – хоть бы вздрогнул.
Алешка вдруг сообразил что-то свое.
– Дядя Федор, а ваш холодильник их слушается, только когда они вдвоем его гипнотизируют?
– А то! Один раз гляжу: Мурзик сел, сидел-сидел, даже скулить начал – нет эффекта. Позвал Шарика, видать, одной силы маловато было. Вдвоем справились, курицу стащили.
– Мою? – вдруг встрепенулся Алешка.
– Зачем твою? Мы чужого не трогаем. Твоя в морозилке мерзнет.
– Что за курица? – спросил я Алешку.
– А… дохлая. С камнями.
– С какими камнями? В печени?
– А я знаю, где у нее печень? Ты лучше подумай, где я нашу Лидочку видел? И этого охранника?
– В школе, – сказал я назло. – На стенде «Гордость нашей школы»!
Алешка вдруг дернулся, будто на кнопку сел. Посмотрел на меня внимательно и сказал тихо и вежливо:
– Спасибо.
Когда мы вернулись домой, я в свой рассказ, по свежим впечатлениям, вставил эпизод с гипнозом холодильника.
Позже Бонифаций прочел его и безжалостно перечеркнул красным фломастером. И назидательно произнес:
– Дима, не надо путаться в жанрах. Ты создаешь произведение приключенческое, а не фантастическое. Я бы даже сказал, что эта парочка – кот и собака – суть существа мистические.
Я не стал спорить, но, как вы потом узнаете, этот мистически-фантастический эпизод пришлось восстановить. В один прекрасный день…
Несмотря на всякие заморочки, настроение в семье и школе было хорошее – предновогоднее. В этом празднике и правда есть что-то волшебное. Мистически-фантастическое. Все время ждешь, что случится что-нибудь очень доброе и радостное. Независимо от того, заслужил ты его, это радостное, или не заслужил. Очень правильный праздник, как-то сказал Алешка. Я тоже сколько раз об этом думал. Вот недоволен сам собой: что-то плохо сделал, что-то хорошее сделать не получилось, а подарок новогодний будет всегда – как бы в утешение. А уж если сам собой гордишься, то и подарок воспринимаешь как заслуженную награду.
Бонифаций уже дал указание нашим художникам нарисовать, как он сказал, эпохальное полотно, на всю стену рекреации – поздравление с Новым годом и приглашение на волшебный праздничный вечер. Когда ребята начали набрасывать на длинной полосе из ватмана это полотно, мое личное настроение подпрыгнуло, как крепкий теннисный мячик.
Получалось здорово: во всю ширину – красивый заснеженный еловый лес. Вверху, в левом углу, еще не спрятался яркий веселый месяц, а в центре небо уже заалело от поднимающегося солнца – настоящего зимнего, тоже яркого и холодного. И оттуда, от солнца, из леса, мчится прямо к нам еще далекая тройка белоснежных лошадей.
И уж я не знаю, как такое удалось нашим ребятам, но когда глядишь на это «эпохальное полотно», то будто слышишь, как взбивается копытами сухой снег, как звенят бубенчики на сбруе, и видишь краснощекого, в белой бороде, Деда Мороза и беленькую Снегурочку, похожую на Маринку. А за ними, на санях – красный, расшитый большими снежинками мешок с подарками. И, знаете, почему-то начинает с радостью казаться, что в этом мешке – подарок не только тебе, но и всем твоим родным и близким.
Это очень приятное чувство. И я помню, откуда и когда оно взялось.
Когда мы с Алешкой были маленькими, папа за неделю до Нового года давал нам красивые новогодние открытки и говорил:
– Пишите письма Деду Морозу. Заказывайте подарки за свои успехи. Только очень много про них не врите.
Я делал свой заказ, в душе посмеиваясь, а Лешка старательно корябал: «Детмарос з новым годомм. Падари мне за маи павиденнья жилезнаю дарогу. И книгу пра Карсона. И машину для гулять ва дваре».
Потом папа забирал открытки и обещал по дороге на работу опустить их в почтовый ящик. Однажды, правда, случился прокол – папа потерял бдительность, и Лешка сам бросил открытку в ящик «ва дваре». Пришлось мне осторожно выведывать у него, что он там назаказывал за свои «павиденнья».
И вот в один прекрасный день он удивил меня безмерно, когда я прочитал в его послании Деду Морозу вот такие слова: «Падари папи дектаффон, а маме стеральную мошину».
Одним словом, с помощью Деда Мороза мы получали друг от друга те подарки, которые нам были очень нужны.
И в прошлом году в один прекрасный день Алешка опять удивил Деда Мороза, попросив в подарок… собачий ошейник. Папа и мама (наш личный Дед Мороз) не решились его огорчить. Под елкой, в волшебном сундучке, среди всяких других подарков оказался хороший ошейник желтой кожи.
– И где ты будешь его носить? – спросил папа, когда мы, расхватав свои подарки, сели за праздничный стол. – На поясе?
– Еще не решил, – увильнул Алешка.
А на следующий день Мурзик дяди Федора с гордостью разгуливал во дворе в красивом новом ошейнике.
Мне подумалось, что в этот раз Алешка закажет Деду Морозу намордник. И папа спросит:
– И где ты будешь его носить?
Алешка помолчит, подумает и снова увильнет:
– В ранце.
– Зачем? – спросит мама.
– Пригодится.
И окажется, как всегда, прав. Я не хочу забегать вперед, но в один прекрасный день…
В один прекрасный день, когда я старательно писал работу по математике, Алешка дернул меня за рукав, требуя внимания. Дернул хорошо – через всю страницу промчалась синяя шариковая линия, перечеркнув все, что было сделано непосильным трудом.
– Чего тебе? – сердито спросил я.
– Тебе Лидочка нравится?
– Какая? Из второго подъезда?
– Из учительской. Физкультурка.