Грабители
Шрифт:
— Не стоит, сэр, — сказал один из его подчиненных — Канал расходится на дюжину ответвлений, и никто, даже эти ублюдки не знают, куда они от правятся.
95
Ветер трепал одежду и старался развернуть судно, однако стоявший у штурвала боцман хорошо знал свое дело и держал правильный курс.
Тяжелые валы ударяли в дно судна, и клочья клейкой морской пены проносились мимо и грозили залепить лицо.
— Вы первый раз в такой передряге? — крикнул Лутц, подобравшись ближе к Монро.
— Да! На море я катался только на прогулочном катере! — признался Жак и оглянулся.
В темноте трюма маялся Хосмар. Его серое лицо посерело еще сильнее и приобрело совсем неживой оттенок. Тем не менее Хосмар еще шевелился и постанывал, когда особенно сильный водяной вал ударял в днище судна.
Шапиро спал. Намучившийся за время изматывающего путешествия по суше, он уснул сразу, едва только корабль отошел от берега.
Из приоткрытой двери, ведущей в следующий отсек, доносился аппетитный запах. Среди помилованных пиратов оказался и кок судна. Боцман спас его намеренно. Сейчас кок готовил обед, и даже сильная качка не мешала ему делать свое дело.
— А я люблю море. Я сам раньше жил на море и ходил на рыбацких шхунах! — сообщил Тони, подставляя лицо соленому ветру. — Только таких водорослей у нас не было, — добавил он.
Глубина была не слишком большая, и сорванная течением придонная растительность всплывала на поверхность. Ветер подхватывал водоросли с верхушек волн, и они летели, извиваясь словно змеи. Цепляясь за корабельные снасти, они продолжали трепыхаться и рваться на короткие ленты. Едва ветер стихал или вдруг менял направление, водоросли, обессилев, падали на палубу, и вскоре их набралось очень много.
Когда шторм совсем прекратился и солнце запоздало выглянуло из-за края уходящей бури, матросы стали собирать с палубы дары моря и выбрасывать их за борт.
Вскоре стали успокаиваться и волны. Из темно-синих со свинцовым оттенком они превратились в зеленовато-голубые, и это напомнило Жаку теплые моря на популярных курортах.
Боцман отдал штурвал одному из своих помощников и спустился в трюм. Проходя мимо Монро, он улыбнулся, и Жак заметил, что Одноухий Кот успокоился. Он уже поверил, что его не пристрелят, и оттого испещренная шрамами физиономия излучала добродушие и симпатию.
Одноухий Кот хотел что-то сказать, но, не увидев переводчика, оставил свои мысли при себе.
Тони сходил в гальюн и вернулся приободренный.
— Может, через каких-нибудь десять часов мы отправимся домой, — сказал он и, поднявшись на несколько ступенек, оказался на палубе.
Монро вышел следом за ним и полной грудью вдохнул просеянный предвечерним солнцем воздух.
— С чего такие смелые ожидания? — спросил он.
— Да так, — пожал плечами Тони, и в его глазах Монро заметил спрятанную грусть. — Приятнее же, когда настраиваешь себя на хорошее. Вдруг нас там встретят похожие на нас ребята и возьмут на транспортный корабль.
— Ну уж нет. Если там буду похожие на нас ребята, то столкновения не избежать, — серьезно сказал Жак. А потом, неожиданно для себя, добавил: — Но я думаю, что все обойдется.
— Что — все? — спросил Тони.
— Все, — просто ответил Жак.
96
Шапиро проснулся ночью — часа в три. Подняв с пола винтовку, он проверил затвор и поднялся на палубу.
Судовая машина глухо стучала где-то внутри корабля, рулевой стоял за штурвалом, а неподалеку, на бочонке из-под животного жира, сидел лейтенант Монро. Небольшой светильник висел у него над головой, и Жак перелистывал книгу, исписанную непонятными каракулями.
— Доброе утро, сэр, — хрипло сказал Шапиро.
— Слишком раннее, Ральф, — усмехнулся лейтенант.
— Можете идти, я покараулю. Сколько я спал?
— Да по солдатским меркам совсем немного — часиков двенадцать.
— Ох! Проспал весь неприкосновенный запас. Нужно было проснуться раньше. Идите, сэр.
— Да нет, спать мне вовсе не хочется. Часа через три начнет светать, а потом час-другой — и достигнем острова…
— Что-то нас ждет там… — сказал Шапиро и достал пластинку стимулирующей жвачки.
— Может, что-то ждет, а может, и не ждет.
— Да нет — ждет, — убедительно произнес Ральф. — Ждет, я это чувствую.
В ответ Монро только пожал плечами.
Оставшиеся до рассвета часы они скоротали вместе, пытаясь разобрать, что написано в книге. Ни одной буквы им разгадать так и не удалось и пришлось довольствоваться разглядыванием картинок, которых в книге было всего две.
Вскоре на палубу поднялся боцман. Посмотрев на светлеющее небо и по-собачьи потянув носом воздух,
Одноухий Кот указал куда-то вперед, а затем перевел руку чуть правее и произнес:
— Суна команту…
— Что он сказал? — невольно спросил Жак, словно Шапиро мог знать местный язык.
— Говорит — остров в той стороне, — ответил Ральф.
— А как далеко до него?
— Сколько чуху, парень? — передал вопрос Шапиро. — Сколько чуху?
Одноухий Кот что-то залопотал, а затем показал восемь пальцев.
— Восемь морских чуху, — перевел Шапиро.
— Почему ты решил, что морских? — удивился Монро.
— Но мы же на море, — резонно заметил Ральф.
Потом они немного помолчали. Одноухий Кот ушел к штурвалу, и сразу после этого судно изменило курс.
— Ну вот и пошли к острову, — сказал Шапиро.
— Доброе утро, сэр! — неожиданно громко поздоровался появившийся Тони.
— Привет, — отозвался Жак.
— Слишком долго спишь, — добавил Ральф вместо приветствия.
— Острова еще не видать?
— Да рано еще, — ответил Жак. — Восемь морских чуху плыть.
— Плыть-то, может, и плыть, — сказал Тони, — только я этот остров уже вижу…