Град Ярославль
Шрифт:
— Слава Богу, таких богохульцев среди ополчения нет, и все же, святый отче, нелегко князю Пожарскому бояр укрощать. Да и среди городовых воевод, кои сошлись в Ярославль со всей Руси, возникают распри.
— Чуял то, сыне. Каждый норовит себя выше другого поставить. Нелегко в себе гордыню задавить.
— Тут бы о Божьих заповедях людям напомнить. Неустанно глаголю о том в соборе, но воеводы ныне по станам разбились, далече им стало до храма, — вступил в разговор протопоп.
— Любовь к Богу не меряется верстами. У каждого христианина храм в душе обязан пребывать. Коль без Бога в душе начинают жить, то сия безбожная душа на любую пагубу горазда.
— Вот затем
Кирилл, поправив нагрудный крест, усеянный дорогими каменьями и оставив на какое-то время четки, откинулся в кресло и надолго замолчал, а Светешников и протопоп застыли в почтительном ожидании.
О чем раздумывал Кирилл? Да, конечно же, о тяжком бремени, кое может лечь на его хрупкие плечи. Не каждому суждено быть истинным миротворцем, то лишь глубоко умудренному человеку под силу. Сподобит ли Господь на столь тяжкий крест? Может, подумать о другом пастыре?
— Вспомнили на старость лет, — скупо улыбнулся Кирилл. — Ужели моложе меня никого не сыскали?
— То — решение Земского собора, — вновь подчеркнул Светешников. — Тебе, святый отче, вновь быть на ростовском и ярославском престоле, тебе и Божьим словом во славу святой Руси Земскую рать укреплять.
Тяжко вздохнул владыка, а затем поднялся, и, опираясь на рогатый посох черного дерева с серебром в узорах по древку, спросил:
— А как же без святителя? Кто ж меня в иерархи благословит?
— Прости, владыка, но святейший патриарх Гермоген умерщвлен голодом латинянами в Чудовом монастыре. Русь осталась без святителя.
— Ведаю, сыне. Но волен ли Ярославский Земский собор принимать такое решение? Дело-то необычное?
— Все ныне необычное — и Земское ополчение, и Совет всей земли, и православие, оставшееся без патриарха. Смута подвигла землю Русскую на новины. Ныне даже Ярославль стали величать столицей всея Руси, ибо здесь решается судьба отчизны. Порадей и ты, святый отче, во спасение державы, — горячо молвил Надей Светешников, и его слова не повисли в воздухе.
— Хорошо, сыне. Я покину свою келью, но допрежь всего посещу Ростов, дабы помолиться в Успенском храме.
Глава 7
ХИТРОУМНАЯ ЗАДУМКА НАДЕЯ
Слух о том, что преподобный Кирилл покидает обитель, быстро облетел по всей монастырской братии. А была она многочисленной, самой людной из монастырей Руси. Каких только работных людей не было в ведении келаря Авраамия: хлебники, рыбники, пекари, медовары и пивовары, печники и каменщики, кожевники, плотники и дровосеки, кузнецы и оружейники. Последние появились во время длительной девятимесячной осады монастыря, да так и остались в обители, ибо враг был не так уж и далече от православной святыни. Яна Сапегу и Лисовского не покидала надежда завладеть-таки богатым монастырем.
Глухой ночью со стены обители спустился на веревке один из монастырских служек. Версты через три он дошел до деревни Уваихи и по условному стуку вошел в крайнюю избу.
— Седлай лошадь, — приказал служка хозяину избы.
— А денежку?
Служка выудил из кожаного мешочка полтину серебром. Глаза мужика жадно сверкнули.
— И чтоб рот
— Как рыба, мил человек. Завсегда рад услужить.
Где-то через час служка оказался в подмосковном стане Заруцкого. Иван Мартынович не выспался: до полуночи бражничал с блудными женками, но когда ему доложили, что к нему просится какой-то служка из Троицкого монастыря, то тотчас приказал его впустить. Глянув тяжелыми, опухшими глазами на вошедшего, ворчливо спросил:
— Что на сей раз, Гришка?
— От Пожарского приехали посланники, дабы увезти в Ярославль владыку Кирилла.
Заруцкий спустил с ложеницы длинные ноги, тряхнул чубатой головой и повел мутными глазами на постельничего.
— Чего как пень застыл?
Слуга метнулся к столу, налил чарку похмельного вина. Заруцкий выпил и, ничем не закусывая, приказал облачаться. Уселся в кресло в голубой рубахе шитой золотом и в красновишневом зипуне, накинутом на крепкие высокие плечи. Наконец-то его ожившие дегтярно-черные глаза остановились на молчаливо застывшем служке.
— На кой ляд им этот старик понадобился?
— В ярославском ополчении, боярин, возникли распри. Владыка Кирилл, вишь ли, понадобился Пожарскому, как миротворец.
Хмыкнул Иван Мартынович. Ох, не зря он допускал к себе Гришку Каловского даже в ночь-заполночь, который всегда приносил немаловажные вести. О вспыхнувшем разладье в ополчении он уже ведал (о том донесли его лазутчики), и тому несказанно порадовался. Его хитроумный план начал воплощаться в жизнь. Не зря когда-то битый час он гутарил со смоленским дворянином Иваном Доводчиковым, посулив ему боярский чин в будущей Боярской думе. И вот Доводчиков мало-помалу начал расшатывать Ярославский лагерь. Пожарский, теряя власть над воеводами, ухватился за Троицкого «сидельца» Кирилла. Недурно придумал стольник: Кирилл — пастырь не глупый, его «божье» слово может и впрямь утихомирить ярославскую рать. Но то — сущая беда, ибо рать набрала такую силу, перед которой не устоять ни ляхам, засевшим в Москве, ни его казацкому табору. Табор, к сожалению, и без того истаял наполовину. Бисовы дети! Переметнулись к Митьке Пожарскому. Сколь порухи нанес этот худородный князек! Нельзя того позволить, дабы в рати все было улежно. Кирилл не должен доехать до Ярославля.
…………………………………………………………………..
Гришка Каловский, бывший служка ярославского Спасо-Преображенского монастыря, изменным делом открыв поляками Семеновские ворота Земляного города, получил сто пятьдесят злотых от пана Лисовского, но этого ему показалось мало, ибо грезил о более значительном богатстве. Он вновь пришел к полковнику, но тот лишь посмеялся:
— Вот когда откроешь ворота Москвы, то получишь тысячу злотых.
Неуютно стало Гришке среди шляхты, и он подался к Ивану Заруцкому. Тот встретил его неприветливо: лихой донской атаман, не раз смотревший смерти в лицо, с презрением относился к изменникам, но пройдоха Гришка, который всюду вхож, как медный грош, сумел-таки втереться в доверие Заруцкого, посулив ему стать самым надежным лазутчиком.
Иван Мартынович проверил его в деле и не промахнулся: Гришка добывал самые ценные сведения, а когда из монастыря пошли по всем городам Троицкие грамоты с призывом объединяться не только против ляхов, но и против Заруцкого, Иван Мартынович спешно вызвал своего лазутчика.
— Проникни в монастырь и будь там моими ушами и глазами. Мне надобно ведать все, что замышляют Дионисий и Палицын.
Внедриться служкой в обитель оказалось не так уж и сложно. Гришка порядился дровосеком.
Заруцкий отправил на захват владыки Кирилла две сотни казаков под началом атамана Наливайко.