Грани миров
Шрифт:
Прижав руки к лицу, девушка заплакала. Сергей вскочил, не зная, что делать, и растерянно, как ребенка, погладил ее по голове:
— Наташенька, не надо! Пойдем домой?
— Погоди, Сережа, — Людмила тоже встала, отстранила его и, отведя руки Наташи в сторону, спокойно спросила:
— Твоя сестра в аварии погибла? И тебе только что сказали?
— Ага. Две недели уже, а я ничего…
— Да, тяжело. Сейчас люди гибнут больше в авариях, а умирают от рака, да от сердца, и неизвестно, что лучше. У нас в родильном после родов женщина на той неделе умерла — тромб. А ребенок живой.
Ее размеренная речь подействовала на Наташу успокаивающе.
— Извините, — всхлипнув в последний раз, девушка взяла себя в руки, — вы рассказывали, как болела ваша мама, и я вдруг вспомнила. Но только с моей такого не было.
— Люди разные бывают, — спокойно возразила Людмила, — жизнь у них разная, характер разный, и от этого болезни у них по-разному протекают, — она внимательно посмотрела на Наташу и неожиданно спросила: — Это твоя невеста, Сережа? Вы друг другу подходите. Смотри, береги ее, не обижай.
Сергей смутился, но Наташа, не дав ему возразить, с неожиданным оживлением повернула лицо к Людмиле и сказала:
— Знаете, мне так ваш Антошка понравился! Такой маленький, а уже так хорошо говорит! Можно нам будет его увидеть?
Впервые за все время губы Людмилы тронула скупая улыбка.
— Конечно. Сейчас позову их с Андрюшей, будем чай пить, а то засиделись мы тут с разговорами. С племянником познакомишься, — она посмотрела на Сергея и хотела подняться, но он удержал ее за руку, не отреагировав на улыбку.
— Прости, а Андрей — это кто? Спрашиваю, чтобы не попасть в неловкую ситуацию.
— Ну, какая там неловкая, — мягко возразила Людмила. — Мне с ним хорошо, ему со мной. Конечно, я планов не строю — Андрей моложе меня, красавец, но что есть, то есть. Мы вместе работаем, Сейчас он живет с нами.
— Понятно, ты человек взрослый. Только как это скажется на моем племяннике?
— Они с Антошкой очень любят друг друга. А что мне делать, Сережа, ведь и мне хочется немного счастья.
— Он не хочет регистрировать ваши отношения?
— Я об этом с ним даже не говорю — зачем? Знаешь, Сережа, мамаша наша с тобой в роддоме работала, и за ней иногда папаши новорожденных пытались приударить — жена-то рожает, а тут ядреная женщина и чистая, раз акушеркой работает. Мамаша часто рассказывала при мне приятельницам, как мужики пытаются к ней подкатиться, а она их гонит в шею. Постоянно мне себя в пример приводила: видишь, мол, какая я порядочная, и ты сначала мужчину в ЗАГС тащи, а потом с ним ложись, а то люди уважать не будут. Вот я и думаю, что бог с ним — пусть мамаше уважение остается, а мне и счастья достаточно. Как захочет, Андрей, так и будет, а я его насильно никуда тащить не буду. Вы вот с Наташей — вам тоже лучше сначала себя проверить и пожить до свадьбы, как муж с женой.
Сергей чуть дар речи не потерял, услышав этот совет своей сестры.
— Да… ты… ты… ты что такое говоришь!
— И что тут такого? Столько женщин я у нас в роддоме видела, и у каждой все по-своему. Не в том дело, живут люди с ЗАГСом или без ЗАГСа, и не в том, кто обед готовит, и кто больше получает.
— А в чем? — широко раскрыв глаза, не удержалась от вопроса Наташа.
— В том, что надо радоваться
— А у тебя, значит, все на сегодня есть? — прищурившись, усмехнулся Сергей. — Отлично, тогда говорить больше не о чем, и я спокоен.
Легкая насмешка, прозвучавшая в его голосе, неожиданно задела Людмилу.
— А и не надо волноваться! Антошка ни в чем не нуждается, я тоже. Был момент — да, было тяжело. Но теперь зарабатываю хорошо, деньги есть, могу и с тобой поделиться.
— Зарабатываешь хорошие деньги подпольными абортами, да? — не удержался он, уязвленный ее словами. — Нет, спасибо, мне таких денег не нужно.
— Не нужно, так не нужно — тебя, видно, жизнь баловала, а я привыкла свой кусок у нее изо рта выдирать, так что денег не нюхаю.
— Оно и видно — на чужих бедах зарабатываешь.
Людмила спокойно и устало покачала головой:
— А вот этого не надо. Думаешь, спроста ко мне ходят? В больнице-то как — режут бабу по живому, да еще ругают, как собаку, чтобы не кричала, а на другой день и во дворе, и на работе все знают, где она побывала. И не всякий врач тоже в больнице хорошо сделает, раз на раз не приходится, а за себя я хоть уверена — никогда молодую девчонку не покалечу, руки у меня хорошие. Так что, брат Сережа, на моих деньгах греха нет, и если будут трудности, то с чистой душой могу помочь.
— Нет уж, спасибо. Помогай лучше этому долговязому сосунку, что сидит на кухне. А может быть, он потому и живет с тобой, что ты его содержишь?
Это было очень грубо, Сергей сам не мог понять, как с его губ могли сорваться такие слова. Впервые на щеках Людмилы выступил легкий румянец, она в упор посмотрела на брата и спокойно ответила:
— Не надо так говорить и думать, Сережа.
— Ты права, извини, если обидел. Но я говорю вот почему: ты делаешь аборты в домашних условиях, а это уголовно наказуемо. Ты, конечно, это знаешь, но не очень хорошо осознаешь. Не дай бог что случится — тебя посадят, а Антошка останется сиротой. Твой Андрей сразу же уйдет в сторону — сегодня, когда мы пришли, он решил, что я привел девушку для… гм, — он покосился на Наташу, — короче, он подумал то же, что и ты сначала. Но он сразу же ушел на кухню и сделал вид, что ничего не понимает.
Румянец на щеках Людмилы стал ярче, и впервые в глазах мелькнуло беспокойство.
— Меня остерегать не надо, я сама все это понимаю, но на одну зарплату ребенка не обеспечишь. Живут, конечно, люди и на зарплату, но я сама в детстве куска лишнего не видела, поэтому хочу, чтобы теперь у моего сына все было самое лучшее. А что Андрей делает вид, будто ничего не знает… так это я сама его так просила — он недавно подал заявление в партию, и ты сам понимаешь…
— Понимаю. Тем не менее, заработанные тобой деньги его устраивают. Ладно, извини, что я все это говорю, ты давно должна была меня оборвать и сказать, что я лезу не в свое дело, но я действительно за тебя беспокоюсь.