Грани веков
Шрифт:
— Поверь, Яган, — проговорил он, — дальше хуже будет. Все-равно расскажешь всё, что знаешь, и чего не знаешь — тоже.
И Коган сдался.
— В Путивль они идти хотели, — кривясь от боли, выдохнул он, — Ярославу нужен был Юшка, чтобы назад, в свое время вернуться…
Симеон нахмурился. — Это как же? — недоверчиво переспросил он. — Как ему Юшка в том поможет?
— Не ведаю, Симеон Никитич, — Коган потряс головой. — Крест какой-то у Юшки должен быть, с помощью которого во времена наши обратно вернуться можно будет…
— Хм, —
— Не ведаю, — снова повторил Коган. — Не было такого уговора. Она просто Юшку должна была из тюрьмы спасти…
— Не ведаешь! — со злостью передразнил Симеон Когана, и вдруг ткнул факелом ему в бороду.
Коган вскрикнул, отшатнувшись, ремни со скрипом натянулись, от боли в рвущихся связках потемнело в глазах, в нос ударил запах паленых волос.
— За измену подлую казнить тебя надобно смертью лютою, — донесся до него голос Симеона. — Но пока поживешь, пожалуй. Повисишь немного, может, чего полезного вспомнишь, такого, что поможет тебе шкуру твою паленую спасти, если к тому времени от неё еще что-нибудь останется…
Колесо снова заскрипело, и из груди Когана вырвался надсадный истошный вопль.
***
Он пришел в себя от того, что ледяная вода стекала по его лицу и груди, кожа горела, словно в неё впивались сотни ледяных игл.
— Очухался, кажись, — прогудел стрелец, оттесняя палача с ведром в руках.
Проморгавшись, Коган хотел протереть глаза, но плечи и позвоночник тут же отозвались пронзительной болью.
Второй палач за его спиной положил руки ему на плечи — Коган вскрикнул, когда в суставах что-то щелкнуло.
— Поднимите его! — не глядя бросил Симеон. Он, набычившись, уставился на рослого стрельца, с каменным лицом скрестившего руки на груди.
Двое палачей, подхватив Когана, поставили его на ноги.
— Идти можешь? — спросил его стрелец.
Коган неуверенно кивнул.
— Тогда поторапливайся, — бросил тот, и, кинув на Симеона косой взгляд, двинулся к выходу.
Ему пришлось задержаться у дверей, ожидая, пока Когану помогут одеться.
— Что случилось? — спросил Коган, когда они шли по площади, заполненной отрядами солдат. — Почему меня выпустили?
— Приказ государя, — коротко отвечал стрелец.
Они снова оказались во дворце, Коган едва поспевал за неразговорчивым провожатым, еще двое стрельцов следовали за ними.
У дверей в царскую опочивальню им встретился боярин — кажется, это был Мстиславский. Он метнул на Когана неприязненный взгляд и торопливо зашагал прочь.
У царского ложа, кроме двух монахинь, находился царевич. Завидя Когана, он бросился к нему; лицо его было красным, опухшим от слёз.
— Яган! — воскликнул он. — Батюшке стало хуже!
Взволнованный, Коган склонился над Годуновым. — Кто вытащил катетер и убрал капельницу? — ахнул он.
Царевич глянул
— По приказу боярина Мстиславского, государь — он сказал-де, пуповина эта кровь из него сосёт! Да я и сама видела то, — прибавила она, метнув на Когана суровый взгляд.
— Это же просто был обратный ток, — устало выдохнул Коган. — Я не успел перекрыть систему, флакон упал на пол и кровь пошла обратно, но это неопасно…
Он оборвался, и покачал головой.
Сатурация стремительно падала, давление было совсем низким.
Что произошло, пока его не было? Почему царь ухудшился?
Он заглянул в зрачки — один закатился вверх, другой, «плавая», смотрел вниз.
Повторное кровоизлияние? Но почему?!
— Царь приходил в себя? — спросил он, осененный внезапной догадкой.
— Приходил, — монахиня поджала губы. — Когда Евфросинья эти трубки вынимала, изволил глаза открыть.
Коган усилием воли заставил себя посмотреть на девушку, чей образ одновременно пугал его и манил.
— Он говорил что-нибудь?
— Нет, — тихо отозвалась та. — Только слушал, что говорил князь Мстиславский…
Она осеклась, бросив испуганный взгляд на старшую.
— Мстиславский? — переспросил царевич. — Что он говорил батюшке? Отвечай же!
— Я… Я не помню! — пискнула та, не смея поднять глаз на стоявшего перед ней Федора. — Только про то, что царевна опять пропала… И что-то про Кромы…
Коган устало покачал головой. — Что-то взволновало царя, — сказал он. — И, судя по всему, это спровоцировало новый приступ — давление резко поднялось, что привело к рецидиву внутримозгового кровоизлияния…
Заметив, что все смотрят на него, раскрыв рты, он поправился: — Царя снова хватил удар.
— Ты можешь ему помочь, Яган? — взволнованно спросил Федор. — Я все сделаю, чего ни попросишь!
Коган секунду колебался.
То, что у Бориса не было шансов пережить даже этот день, было для него очевидно. Не с таким диагнозом, и не в таких условиях. Однако, озвучивать это царю и возвращаться в казематы…
Он кашлянул. — Я постараюсь, ваше ве… государь. Но я не могу сейчас ничего делать руками после дыбы, мне понадобится помощница….
— Инокини будут помогать тебе, — кивнул царевич. — А с Симеоном я еще поговорю.
— Нет нужды откладывать разговор, — Симеон стоял в дверях, отдуваясь и промакивая платком лоб.
— Напрасно ты, Федор, доверяешь этому лекарю — с его ведома, и при его участии, твоя сестра помогла спастись из тюрьмы разбойнику Юшке, и сама вместе с ним и волхвом бежала из Москвы!
— Это так? — царевич, нахмурившись, посмотрел на Когана.
— Отчасти, государь, — Коган поклонился. — То правда, что Ксения хотела помочь Ярославу, которому Юшка был надобен, чтобы вернуть то, что для него вопрос жизни и смерти. Это было ее решение, и я ничего не мог поделать.