Грани веков
Шрифт:
Поленица замерла, на лице ее на секунду возникло странное выражение, которое тут же исчезло, она резко отвернулась.
Ярослав не сразу понял, что Ирина обращается к нему с каким-то вопросом. Он ответил что-то невпопад, медленно приходя в себя. Сердце колотилось, в голове билась мысль о том, что это невозможно. Однако, в памяти стояло выражение испуга и ненависти в знакомых до боли зеленых глазах.
— Ярик, ты в порядке? — Ирина толкнула его локтем в бок. — Спишь, что ли?
Он растерянно уставился
— Да, задремал что-то, — пробормотал он.
— Идите, погрейтесь, — бросил Беззубцев. Он вытащил из мешка половину каравая, несколько луковиц и подернутый плесенью кусок сыра.
— До вечера здесь заляжем, после двинемся на Подол. Там лошадьми новыми разживемся, и по старому тракту на Серпухов.
Говоря это, он бросил взгляд на поленицу, но та, казалось, была погружена в свои мысли, сидя чуть поодаль от всех, уставившись в огонь.
— По большаку-то быстрей будет, — заметил одноглазый, насаживая луковицу на прут.
— Быстрей поедем — быстрей словят, — отозвался Муха. Он взболтал флягу, прислушиваясь к звуку и поднес ее к губам. — Спешка нам ни к чему. Опять же, по большаку войско пойдет к Кромам.
Беззубцев кивнул. — Да, на большак, мыслю, до самой Тулы соваться не след. А далее — поглядим.
— Мясца бы пожрать, — вздохнул одноглазый. — Можа, поохотиться пока стоим, а, Юшка?
Он вынул подрумянившуюся луковицу из огня и с хрустом раскусил.
— Успеешь брюхо набить, Афоня, — буркнул Беззубцев. — Неровен час, самого подстрелят.
Он, морщась, растирал больную ногу. — Лекарь! У тебя еще твои снадобья остались, которыми ты жалишь? Полегче было вроде, а сейчас, вона, обратно распухла и ноет.
Ярослав сделал ему еще одну инъекцию диклофенака, заменил повязку.
Ирина к еде не притронулась и всю трапезу просидела молча, обхватив колени руками.
Для отдыха вокруг костра навалили лапника, от прогретой земли шел пар. В костер сунули комель лежавшего неподалеку березового ствола, береста шипела и стреляла искрами.
Солнце уже поднялось высоко, и, растянувшись на пахнувших смолой ветках, Ярослав незаметно задремал.
***
Огонь пожирал стены, гудящее пламя с треском взвивалось жадными языками, лизало потолок, вырывалось наружу из окон. Он нестерпимого жара трескалась кожа, одежда на нем начала дымиться и тлеть. Он задыхался, несмотря на пропитанную водой тряпку, через которую старался дышать. В кромешном дыму он двигался наобум, едва не попав под обрушившуюся балку.
Раскаленные угли под ногами прожигали худые лапти. Еще немного, и он потеряет сознание от жара и удушья. Где же эта тварь?
До него донесится слабый, едва различимый среди
Он вваливается туда, опускается на четвереньки — так легче дышать. Где же ты?
Маленький серый комочек под лавкой отчаянно пищит, забившись в угол. Котка обезумел от страха и пытается укусить руку, схватившую его за шкирку.
Он прячет его за пазухой, и тот немедленно впивается когтями в грудь.
Это придает ему сил — зажмурившись, он бросается сквозь пылающий огонь к распахнутому окну.
Переваливается через подоконник и падает, падает в темноту…
***
Ярослав открыл глаза и уставился на костёр, пылавший перед ним. Порыв ветра раздул пламя, и дым шел ему прямо в лицо.
Он отодвинулся и перевел дух. Сон был, пожалуй, слишком реалистичен. Да и сон ли это? Сейчас ему казалось, что он только что пережил очередное дежа вю.
Горящий монастырь, котенок… Чувство, что это все происходило с ним в реальности, только в другой, забытой…
Он поднялся и сел. Солнце уже клонилось к горизонту — получалось, он проспал почти весь день.
Рядом с ним свернулась калачиком Ирина, натянув подобранный в избе кафтан на голову.
С другой стороны наперебой храпели Евстафьев и одноглазый. Муха дремал сидя, прислонившись к стволу дерева; на коленях у него лежали пистолеты.
Ни Беззубцева, ни поленицы видно не было.
Организм намекал, что неплохо было бы уединиться где-нибудь, и Ярослав направился к деревьям.
Дойдя до них, он услышал приглушенные голоса. Помедлив, Ярослав двинулся на в их сторону, стараясь не выдавать своего присутствия.
Беззубцев и поленица стояли у зарослей орешника.
— На кой ляд ты ее приволокла! Тут самим не до жиру, и Тайный приказ на хвосте, а теперь еще за царевишной этой половина московского гарнизона погонится!
— Пригодится царевна. — Поленица чистила кинжалом ногти. — А за хвосты не переживай — собьются.
Беззубцев покачал головой.
— До Путивля, почитай, пятьсот верст с гаком, с таким обозом и за две седмицы не доберемся. На что тебе она? Еще этот… блаженный навязался. Не лежит у меня к нему душа — порешил бы, и дело с концом…
— Блаженного не трогай — береги как зеницу ока. — Поленица подняла голову и посмотрела на Беззубцева в упор. — Магистру он нужен живым. И царевна тоже.
Беззубцев вздохнул.
— Стало быть, уходишь?
— Позже свидимся, — сказала поленица, убирая кинжал в ножны. — Ступайте к Подолу, там коней добудете. Если в Серпухове не увидимся, поезжайте в Тулу.