Грани
Шрифт:
Костюм-тройка отныне смотрела на Кейси, словно каждый элемент одежды был сшит на заказ. Лицо было бледное, как смерть. Волосы стали длинные и черные, а их кончики завивались в спиралеобразную форму, сливаясь в темно-зеленый оттенок. Глаза так же приобрели ярко-зеленый оттенок, глубокий и яркий, как если бы воды океана окрасились цветом изумрудов. Как если бы глаза Кейси сами стали океаном изумрудов. Губы Кейси Диггенс превратились в две линии, столь тонкие, что едва были заметны. Теперь эти женские губы казались змеиными. От прежней Кейси Диггенс осталось лишь одно имя.
Имя и нескончаемое горе
Нынешняя Кейси испытывала непреодолимое желание совершить акт насилия. Насилие, когда-то вызывающее чувство тошноты, теперь рассматривалось как дружелюбный жест, помогающий укрепить отношения всеми возможными способами. И подобное укрепление должно было начаться с пролитой крови убийцы. Убийцы и самого законченного ублюдка на планете.
Теперь есть только она — новая Кейси и теперь ее женственность вновь взяла вверх над паранормальной сущностью. Что касается Вестника Смерти, то его сущность поглотил нынешний хозяин. Ни намека на былое рвение исполнить долг своей госпоже Смерти. Не было больше и того хладнокровия, которым славились Мрачные Жнецы. Нет, теперь на смену расчетливости пришла пора нескончаемому источнику безумия и желания убивать.
Однако все же что-то осталось и от Вестника смерти. Аура смерти неумолимо пропитывала весь воздух вокруг. То была не просто аура, вызванное желанием убивать. Казалось, даже сам воздух вокруг Кейси Диггенс был благословлен госпожой Смертью, что в сочетании с жаждой насилия вызывало неописуемое страшное чувство.
Боб Гаррисон и Стивен Баркс смотрели на Нового человека. Нет, перед ними стояло Новое существо.
В самом центре автомастерской, с опущенной вниз головой, стоял на коленях уже упомянутый Боб Гаррисон. Его окровавленная рубашка (что становилось характерным) была изрезана вдоль и поперек, а на полу вокруг Боба были разбросаны различные инструменты, такие как гаечный ключ и пара-тройка отверток. Некоторые инструменты были заляпаны кровью.
Сам Боб смиренно смотрел вниз. По крайней мере, так казалось Кейси. Разглядеть его взгляд из-под опущенной вниз головы не представлялось возможным, но от ее взгляда не ушел тот факт, что c лица Боба также капала полюбившаяся взору Кейси струящаяся жидкость. Кровь. Внезапно Кейси захотелось, чтобы кровь Боба залила все вокруг. Каждый сантиметр пола, стен и потолка. Она должна быть везде. Она должна литься фонтаном, когда как сама Кейси впадет в безумные танцы и весело хохоча и размахивая гаечным ключом снесет голову Бобу Гаррисону, точно как он снес ее и Макса их привычного для них существования.
Кейси расплылась в хищной улыбке.
Позади Боба возвышался Стивен, одна рука которого держала дальнобойщика за волосы, а вторая грозно приставила отвертку к его шее. Сам Стивен, однако, выглядел не лучше, чем Боб. Его кулаки были стерты в кровь, а все лицо было покрыто ссадинами. На исхудавшем лице Стивена это выглядело особенно неприятно и выглядело в целом, как один огромный синяк. Кажется, его нос был сломан.
На присутствие Кейси Боб никак не отреагировал. Даже не поднял головы. У него совсем не было сил. Все что слышалось из его опущенной вниз головы, это вздохи. Тяжелые болезненные вздохи.
Стивен разглядывал новую гостью, словно видел ее впервые.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что перед ним стоит некогда бывший мужчина, одетый в костюм-тройку. Мужчина, с которым Стивен еще с утра распивал кофе и которого мечтал убить.
И желание это никуда не дулось.
Стивен ощутил, как подрагивает его нижняя губа. Тишина была невыносимой.
— Теперь он твой, как ты и хотел, — дыхание Стивена еще не выровнялось после потасовки, но он старался говорить как можно меньше, делая паузы. — Что теперь? Ты убьешь его, я пойду домой… и все счастливы, а?
Кейси, казалось, не обращала на Стивена никакого внимания. Она смотрела лишь на Боба, который так и не удосужился поднять своей головы. Кейси начала медленно приближаться к убийце своего сына.
— Эй! — крикнул Стивен. — Ты меня слышишь? Я задал тебе вопрос! ЧТО ДАЛЬШЕ?
И вновь ответом стала лишь гнетущая тишина. Короткий укор во взгляде и широкая улыбка сопровождали ее бледное женское лицо. Затем последовал тихий, но отчетливый смех Кейси. То был смех с привкусом хрипоты, словно рядом смеялся прокаженный. Однако в нем ощущалась и нехарактерная звонкость.
На мгновенье Стивен подумал, что так могла бы смеяться любительница романсов.
Кейси присела на колени рядом с Бобом. Рука Стивена еле заметно поменяла направление, и теперь наконечник отвертки смотрел прямо в сторону Кейси.
— Посмотри в мои глаза, Боб Гаррисон, — произнесла Кейси. Ее голос звучал спокойно и низко, что теперь станет для нее привычным. В то же время это голос звучал настойчиво.
Боб не шелохнулся. Ни единого движения. Ничего. Его тело словно окаменело. Он никогда не слышал этого голоса при жизни, однако этот холод в словах говорил ему о некой связи Боба и стоящей напротив женщины. Но даже после этого матерый дальнобойщик не поднял своей головы ни на сантиметр.
— ПОСМОТРИ НА МЕНЯ! — Повторила Кейси, и ее голос стал значительно громче. Определенные нотки в голосе буквально врезались в барабанные перепонки. Лицо исказил гнев, но потом Кейси тут же успокоилась.
"Твою мать — подумал Стивен — она нестабильна. Эта тварь нестабильна и окончательно спятила"
На этот раз сразу две пары глаз одарили Кейси своим вниманием. Стивен понимал, что в данной ситуации более от него ничего не требуется, но теперь ему отчетливо казалось, что именно он стал неотделимой частью происходящих здесь событий. Он посмотрел на Кейси… и увидел нечто совершенно новое. Не бесформенное и потустороннее. Нет, теперь перед ним стоял самый настоящий материализованный источник ужаса.
Боб Гаррисон узнал эти глаза. Да, они изменили форму так же, как и свой цвет, но одно осталось неизменным. Глаза Кейси Диггенс были такие же стеклянные, как и в день ее смерти.
— Нет, не может быть — голос Боба был шепотом и хрипотой в одном флаконе.
Кейси лишь усмехнулась. Теперь с вновь приобретенной женственностью она никак не походила на Вестника Смерти.
— Нет. Я и мой сын мертвы, Боб. Помнишь?
Дыхание Боба резко участилось. Его челюсть сомкнулась в стальной капкан, который, казалось, никто и никогда не смог бы разомкнуть. Боб начал судорожно двигать своими глазами, пытаясь уловить что-то, что было здесь неестественным. Он искал подтверждение того, что все это лишь сон.