Граница у трапа
Шрифт:
Второй дернулся записать распоряжения, но под взглядом чифа лишь поспешно кивнул.
Город растворялся в удушливо-липкой ночи, когда наш «рафик» шпулькой несся вдоль разделительной полосы одной из центральных улиц.
Мигали неоновые рекламы, пятнами проскакивали освещенные витрины.
На одном из перекрестков пришлось притормозить, так как пустынную улицу переходила пара. Парень, наклонившись, что-то говорил девушке, а она, запрокинув голову, шла, ничего не замечая.
— Елки-моталки! — резко обернулся
Мне показалось, что девушка — Юля. Неужели она? С кем? Да нет, быть не может! Вечером у пляжа расстались. Мне надо было отправляться на смену, ей — отдыхать перед ночной.
— М-да, — подал голос шофер. — Такая ночью приснится, можно не просыпаться.
— Что случилось? — спросил Никитин.
— Показалось, — пробормотал я. — Мираж.
— Рекомендую забыть мираж и настроиться на рабочую волну, — менторским тоном изрек Никитин.
«Рафик» остановился. К нам подсели ждавшие пограничники.
— Кто ночью не спит? — задал обычный вопрос старший лейтенант Кондратюк. — Ночью не спят грузчики, воры и... представительницы древнейшей профессии. Ну, залетный, гони! Чем скорее примем «Сансет», тем больше времени для отдыха останется. Никитин, что за судно? Не успел по картотеке посмотреть.
— Давно не было видно. Наверно, ремонтировался. Старая калоша.
Мы подъехали к воротам порта. Охранник сунулся к машине, увидел форменные фуражки, знакомые лица, махнул рукой — можно ехать. У будки охраны стоял пограничный наряд — автоматы за плечами, фляги оттягивают пояса, фуражки чуток на затылке. Солдаты вытянулись, завидев в машине своего старшего лейтенанта.
Никитин посмотрел на часы.
— «Ростов» быстренько отпустим и — на «Сансет».
— «Быстренько», — не удержался я. — По инструкции!
С «Ростовым» мы разделались относительно быстро — закрыли на нем границу, оформили отход. В самый последний момент оказалось, что у второго помощника и диспетчера нефтегавани не сходятся цифры погрузки, поэтому судно какое-то время вынуждено задержаться у причала.
Мы сошли на берег и совсем недолго постояли в ожидании рейдового катера «Озерейки». Однако оказалось, что в этой части порта, запруженной танкерами, негде пристать, поэтому пришлось вновь грузиться в «рафик».
Машина помчалась по порту, мягко подпрыгнула несколько раз на переезде и остановилась у домика карантинной инспекции.
Шофер коротко просигналил. Свет в окошке погас. Через полминуты к нам выхромал Владимир Николаевич — инспектор карантина по растениям. Он с трудом забрался в машину — мешал протез, и мы поехали за врачом.
Опять остановка. Шофер несколько раз просигналил, включил и выключил дальний свет фар.
— Доброй ночи, товарищи, — поздоровалась она, и мы дружно ответили, заулыбались. Как-никак — единственная женщина в комиссии.
— Поехали! — похлопала она шофера по плечу. — В «Инфлот» заезжать не будем. Он ждет у катера.
Мы опять промчали вдоль складских зданий, железнодорожных путей, металлоконструкций на двадцать пятый причал, где ждал катер.
Когда перебирались на «Озерейку», от громады холодильника ветер донес оглушающий запах аммиака.
— Фу! — зажала врач нос — Опять у них утечка. Приеду, оштрафую.
Мы не успели устроиться в носовом салоне, как катер, отвалив от причала, ринулся в ночь.
На переднем сиденье дремал с папкой в руках агент «Инфлота», невысокий, кучерявый крепыш.
— Эй! — похлопал его по спине Саша Кондратюк. — Почему на рейде принимаем?
— Причалы забиты, — равнодушно ответил агент.
— Завтра к вечеру поставим под погрузку.
— Станем высаживаться, — тихонько напомнил мне Никитин, — не забудь фуражку надеть.
— Не забудь потемнее накидку, — замурлыкал сидевший сзади Кондратюк.
Все рассмеялись. С Кондратюком было весело.
На «Сансет» высаживались тяжело — трап смайнали не до конца, и пришлось подсаживать друг друга. Особенно досталось врачу — юбка у нее была узковата. Она высадилась первой, кого-то отчитала наверху на ломанном английском, узнала, как дела на судне, и громко сказала нам, ждавшим внизу:
— Поднимайтесь! Говорят, все в порядке.
У входа в надстройку ждал высокий, плечистый парень в белой куртке стюарда. Черные прилизанные волосы красиво, контрастировали с белоснежной улыбкой. Каждому стюард говорил традиционное «хаудуюду», каждому показывал на двери.
Мы вошли в надстройку и затоптались на месте, не зная, куда идти. Судно старенькое, нетиповой постройки. Я ни разу не был на подобном. К тому же неизвестно, где принимал капитан, — у себя или в кают-компании.
Стюард вывернулся из-за наших спин и на прекрасном английском пригласил следовать за ним. Я шел первым, смотрел на его накрахмаленную спину и мечтал о стакане минеральной со льдом.
Вентиляция была дрянной — откуда-то полз сладковатый запах приправ.
— Клопов морили, что ли? — спросил сзади Кондратюк.
— Ничего, — успокоил карантининспектор. — Сейчас как все враз закурим, ничего не будет слышно.
В кают-компании, как обычно, — большой стол, на котором искрились бокалы, отдельно — распечатанные пачки сигарет. Спички фирменные.
— Подождите, пожалуйста, минуту, — ослепительно улыбнулся стюард. — Капитан сейчас придет.
Карантининспектор подмигнул мне и показал взглядом в сторону, где на маленьком столе, кроме батареи разнокалиберных бутылок, лежал поднос с крохотными бутербродами, нанизанными на «спички».
— Ишь, приготовились. Споить хочет буржуазия.
Мы рассаживались, вынимали из портфелей и раскладывали перед собой бланки, штампы, штемпельные подушечки, устраивались поудобней.
Стюард застыл в углу манекеном.
Карантининспектор любовным взглядом окинул стол, шлепнул бланки на скатерть, энергично сказал:
— Приступим?
Заметив взгляд карантининспектора, стюард приблизился скользящим шагом, доверительно спросил вполголоса, склонившись:
— Пиво? Коньяк? Виски? Оранжад? Кока-кола? Ром? Вино?..