Граница у трапа
Шрифт:
...Хосе неподвижно лежал у трапа, ведущего на грузовую палубу.
Несколько минут слабо шевелился, приходил в себя. Встав на четвереньки, пополз вдоль борта, стал карабкаться по трапу, оставляя на ступеньках капельки крови.
Когда добрался до своей каюты, пакистанец, проснувшийся от шороха, ахнул, увидев его в столь плачевном состоянии.
— Хосе, кто тебя?
— Упал с трапа, — прошепелявил Хосе. — Спи.
Кое-как загрузил непослушное тело в койку-корыто и прикрыл глаза.
«А могли убить, — подумалось. —
Рачки мы держали со вчерашнего вечера в холодильнике, поэтому в воде они сразу раскисали. Несмотря на это, клевало отменно. Едва грузило касалось дна, как незамедлительно дергало леску, словно требуя — «вира!». Мы вытаскивали дергающихся «каменщиков», насаживали добычу на кукан, как было уговорено, и Вовчик с восхищением смотрел на все удлиняющийся рыбий хоровод за бортом лодки.
— Я только три, а ты уже девятнадцать, — не вытерпел он. — Как у тебя получается?
— Половишь с мое, — рассмеялся я, — еще больше поймаешь.
Ни зыби, ни ветерка. Вдали, на пляжах, — сотни, тысячи загорающих. Небо — выцветшая голубизна. Вечером — встреча с Юлей. Что еще желать от жизни!
Я посмотрел в сторону порта. Какая-то малопривлекательная туча наползла с противоположной стороны залива.
— Что-то не нравится мне эта тучка, — поскреб я затылок. — Может, смотаем удочки, пока не поздно?
— Да ты что! Так клюет!
Я отвлекся от тучки и забросил «закидушку» подальше.
И сразу клюнуло. Хорошо так клюнуло, тяжело.
— «Кнут»! — заорал Вовчик, глядя, как я осторожно подтаскиваю к борту огромного лупоглазого бычка.
Увлекшись, мы не обратили внимания на поднявшийся ветерок.
Когда нас совсем раскачало, я понял — пора улепетывать.
— Вовчик! — встревоженно поглядывая на поднимающиеся волны, сказал я. — Быстро сматываемся, пока трамваи ходят.
Вовчик и сам уж видел, что дальше тянуть не стоит.
Он лихорадочно сматывал «закидушки», а я, перебравшись на нос, вытаскивал якорек. Мокрый нейлоновый трос ложился на решетчатые пайолы лодки, мы прошли немного вперед, и тут якорек заклинило. Мне пришлось стать на колени, из всех сил дернуть. Якорек освободился и легко пошел наверх.
А если б пришлось маневрировать?
При такой волне...
Я уложил якорек на носу и поспешил к веслам — как раз вовремя: лодку раскачивало так, что она вот-вот могла черпнуть воды.
Со всех сторон нас окружала не спокойная гладь, а взрыхленное огромным плугом густо-синее море.
Вовчик испуганно сжался на корме, вцепившись в борт.
Я бешено заработал веслами, ставя лодку кормой к набегавшей особенно большой волне, гребнул раз, другой, чтобы уйти от нависшего гребня.
Поздно!
Волна с шелестом обогнала не успевшую развернуться лодку, и мы по щиколотки оказались в воде, которая плескалась поверх пайол, носила взад и вперед кукан, снасти.
Вовчик посерел.
— Не дрейфь, — спокойно говорил я, наваливаясь на весла. — Пересядь поближе к моим ногам и начинай потихоньку вычерпывать воду. Только не торопись, не торопись.
Надо было чем-то отвлечь пацана.
Вовчик сполз поближе к моим ногам, взял шполик и стал черпать воду под кормовой банкой.
Я зорко следил за тем, чтобы ветер, гнавший волну нам на корму, не сбивал лодку с курса. Хуже пришлось бы, если б он дул в нос. Тогда б до вечера не выгребли. Порой налетевший шквал уносил зазевавшихся рыбаков в море, и им на помощь спешили и пограничники, и спасательные катера.
Мы же худо-бедно чапали в направлении нашего берега.
Вовчик вопросительно смотрел на меня.
Я подмигнул ему.
— А ну, давай, пой!
И сам заорал во все горло:
Стоит у моря известный «кастом хаус», Там люди ходят в серых сюртуках...Вовчик мне вторил. Он уже не боялся. Ему даже нравилось небольшое приключение.
Я орал слова, оглядывался на белый бурун у волнореза, прикидывал, в каком месте проскочить гак, чтобы и лодку не разбить, и самим за борт не сыграть. Определил место поглубже, где откатывавшаяся волна не обнажала плиты, поросшие ракушками, на скорости подошел поближе, выждал, а затем, едва подняло крупной волной, бешено заработал веслами, привставая на банке. Мы стрелой проскочили над белой пеной, красиво вошли в заливчик, я ловко «стабанил», успел выскочить на мелководье из лодки и вырвать ее прямо из-под вставшей дыбом атакующей волны. С помощью подбежавших береговых матросов благополучно вытащил лодку подальше от наката.
— Профессионально подошли, — похвалил усатенький матрос.
— В твои годы, — весело ответил, — я в Бискайском заливе на грудь девятый вал принимал... Когда тонули, еле у друга успел спасательный пояс выхватить...
Береговому матросу было некогда слушать мою травлю — в заливчике показалось еще одна лодка запоздавших отдыхающих.
Мы забирали одежду, снасти, укладывали в полиэтиленовый мешок кукан с рыбой и смотрели, как борются опоздавшие с почти вертикальной волной, вырастающей на мелководье.
— У, шквалище! — поежился Вовчик. — Вовремя смылись.
То ли у них было мало опыта, то ли им просто не повезло. Они решили подойти кормой к берегу, но начали табанить рано, их накрыло волной, и лодку едва не перевернуло. Пока вскочившие в воду береговые матросы сражались с волнами, отнимая у них плавсредство массового пользования, пока тащили к урезу воды, пока отдыхающие догадались соскочить, в лодке уже было полным-полно воды.
На берегу отдыхавшие — два парня — сгребли в охапку мокрую одежду, вылили из «Спидолы» воду и побрели к домику «боцманской» забирать документ, оставленный в залог.