Гравитация
Шрифт:
— Ты просто как-то узнал, что мою сестру звали в школе Кудряшкой Ко, — отстранённо произнесла я, думая о том, что если дотянусь до кухонных ножей, то без труда воткну один из них Гаспару в живот. В правое подреберье. Движением к позвоночнику и вверх, пропарывая печень. Будет сложно объяснить Тагамуто — почему я убила человека. Возможно, она решит, что я и есть тот самый городской маньяк, засадит меня за решетку и повесит все смерти. Но это казалось слишком далеким и мелким. Меня ничто не могло сейчас выбить из состояния.
— Нет, я не знал этого, — голос Гаспара звучал как-то глухо, словно он
Мне в страшном сне не могло присниться, что моя сестра решит убить меня, и даже не почувствует вины за то, что вместо этого убила наших родителей. Просто так, ради непонятной зависти, грызущей её все эти годы.
— Ты всегда была особенной, — приглушенно произнёс Гаспар, — не такой, как все, не такой как она. Люди не любят тех, кто может от них отличаться, индивидуальность для них — как красная тряпка для быка. Ты не должна никогда винить себя в смерти родителей. Прямо сейчас, твоя сестра пытается сбежать с банкротом-мужем куда-нибудь подальше. У них больше нет ничего, и она должна быть благодарна, что они оба ещё живы, не прикончены разозленными кредиторами. Забудь о ней просто.
— Я была ребенком, которого таскали по психологам и пытались исправить его дурные наклонности. Но при этом мы были семьей. Родными людьми, — я осознавала, что это звучит не убедительно. Но мне нужно было хоть что-то, что остановит падение мира и переворот всего вверх тормашками.
— Родные люди иногда оказываются не ближе друг другу, чем случайные прохожие.
Это всё равно ничего не проясняло. В моей голове такое не укладывалось.
— В тот вечер, когда ты пришла поговорить и сказать, что мы можем быть друзьями, после всего, что произошло, я много о чем думал. Это было так сложно и, одновременно, так легко, понять, что ты все-таки вернулась, хотя и хочешь меня убить.
Черт возьми. Он выглядел искренне, когда говорил это. И я не могла не чувствовать какой-то больной, неправильной привязанности к этому сумасшедшему. Вполне возможно, что это было связано с тем, что мне в глубине души нужен был друг или родной человек, с которым не стоит постоянно стыдиться своей непохожести на других, приличных людей. Или всё дело было в том, что он был уютным и близким мне всё это время, пока мы находились рядом. Но я не хотела связи с ненормальным, который нуждается в электрическом стуле или принудительном лечении. Это было бы слишком даже для меня.
— Мне всегда казалось сущей нелепостью то, что люди выбирают — с кем им быть рядом, лишь потому, что он красив или богат. Это как выбирать себе духи по виду флакона вместо самого их аромата, — Гаспар понизил голос почти до шепота, пронзительно и пристально вглядываясь в моё лицо.
Я покачала головой. Что творится в его мозгу, было тяжело предположить. Хотя, то, что происходило в моём собственном, обдумывать тоже не хотелось. Никогда ещё мне не было так противно от мысли, что я вполне готова согласиться закрыть глаза на всё то, что он делал или мог сделать, просто потому, что мне хочется сохранить то ощущение полноценного и объемного мира, который мы смогли создать вдвоём. Это было ужасно, словно от падения в пропасть удерживал только маленький шажок. И подталкивать себя к полету вниз я не собиралась. А Гаспар, не подозревая о моих мыслях, продолжал:
— Я всегда хотел оказаться утром где-то рядом с горами, в практически безлюдном месте. Стоять на рассветном ветерке, смотреть, как небо окрашивается в розовый цвет, как медленно поднимается туман над вершинами. Есть только огромный мир и ты. Это дает почувствовать то, насколько люди с их вечной суматохой и неразберихой мелочны и несовершенны.
— Значит, ты предлагал Габриилу убить меня, чтобы потом рассказывать о своих планах и несовершенстве людей? — Стараясь избавиться от дурмана его слов, я напомнила себе, что взгляды Гаспара на жизнь не предполагали того, что он считается с кем-то кроме него самого. Он всего лишь снисходил до кого-то, кто был ему нужен.
Сейчас Гаспар смотрел на меня так, словно я была бредящим больным, которому приходилось растолковывать простые истины.
— Мне пришлось переодеться у тебя, я торопился и просто забыл свою вещь. И я никогда не пытался тебя убить, Ван. Я всего лишь хотел подтолкнуть тебя к действию, заставить понять, что ты должна отстаивать свои права, — одного выражения его глаза было достаточно, чтобы прочитать то, что он думает. Гаспар не испытывал ни капли вины за то, что делал. Ведь, по его мнению, всё это было сделано во благо.
Ну да. Он хотел разбудить меня и подтолкнуть к действиям. Чтож, это ему удалось. Именно поэтому, мы сейчас и приближаемся к финалу всей истории. Я скосила глаза на его руки, всё еще лежащие на моих плечах. Градус безумия происходящего медленно повышался, и держать ситуацию под контролем становилось всё сложнее. Пусть что-нибудь случится, что-то, что приведет всё к нужному финалу.
Тут мои мысли явно были услышаны. Раздался стук отлетающей двери, которая ударилась о стену. Что-то свалилось на пол, явно не выдержав силы сотрясения.
Кажется, такое уже было. Правда, в тот раз пришли по мою душу.
— Отойди от неё, — произнесла Тагамуто, — и подними руки вверх.
Выражение лица Гаспара изменилось, и он мгновенно вернулся от откровенности к своему привычному, слегка высокомерному виду.
— Кажется, ты не закрыла дверь, Ван, — произнёс он, медленно отводя руки и приподнимая их так, чтобы Тагамуто могла видеть — у него нет оружия.
Мне не хотелось смотреть ему в лицо, но я заставила себя не отводить взгляда и не испытывать дурацкое ощущение вины. Глаза Гаспара были спокойны, словно прямо в спину ему не направлено дуло пистолета, а само осознание того факта, что я причастна к этому, не вызывало в нём бешенства.
Я попятилась назад, отходя на безопасное расстояние, пока не уперлась в стену. Анна не сводила глаз от Гаспара, который стоял к ней спиной. А я ощущала облегчение от того, что всё наконец-то так, как и должно быть. Оторвалась от стены и двинулась в сторону Тагамуто, справедливо рассудив, что стоит держаться как можно дальше от Гаспара. Что-то я сомневалась в том, что он будет спокойно стоять и ждать, пока Анна наденет на него наручники.
Всё это время, пока я передвигалась, Гаспар медленно поворачивался, сопровождая взглядом каждый мой шаг. Не составляло большого труда понять, что единственная его цель будет теперь в охоте на меня и восстановлении справедливости.