Гражданская война в Испании. 1931-1939 гг.

Томас Хью

Все это время французская граница была открыта для поставок помощи республике. Но 8 августа французский кабинет министров изменил свою политику. Коммюнике сообщало, что с 9 августа приостанавливается весь экспорт в Испанию военных материалов. Объяснялось, что такой подход отвечает «практически единодушному одобрению», полученному в ответ на предложенную правительством идею невмешательства. На деле же за день до коммюнике сэр Джордж Клерк, английский посол, выдвинул Дельбосу едва ли не ультиматум. Если Франция не прекратит поставки военного снаряжения в Испанию, из-за чего может последовать война с Германией, Англия будет считать себя свободной от обязательства оказать помощь Франции, как оговорено в Локарнском договоре. К тому же адмирал Дарлан вернулся из Лондона с плохими вестями. Он виделся со своим старым другом адмиралом лордом Чатфилдом, который сказал, что нет никакого смысла искать неофициальные подходы к правительству через сэра Мориса Хэнки и Франко – хороший патриот Испании. Кроме того, Адмиралтейство было «неприятно поражено» сообщениями об убийствах испанских морских офицеров. Дарлан сообщил, что Англия ни в коем случае не будет содействовать французской помощи республике. Опасения вступить в конфликт с Англией и были той причиной, по которой французский кабинет министров решил изменить свое решение.

Блюм горько сожалел об этом отступлении. Он был на грани решения подать в отставку, но Ориоль и Фернандо де лос Риос (с помощью Хименеса де Асуа он исполнял обязанности испанского посла в Париже) убедили его не делать этого. Ведь в любом случае для республики будет лучше иметь расположенное к нему, чем враждебное правительство¹. 9 августа Блюм, несмотря ни на что, был восторженно встречен огромной митингующей толпой на Сен-Клу, которая скандировала: «Оружие для Испании!», а самолеты выписывали дымом слово «Мир» в синем летнем небе воскресного дня. И социалистические и коммунистические лидеры французских профсоюзов поддерживали ту политику, которую требовал народ. И социалист Жуо, и Торез (как и английские коммунисты) как один заявили, что «для сознательных рабочих не может быть нейтралитета». Как только поставки оружия были запрещены, тут же начался сбор средств для приобретения одежды, продуктов и медикаментов в помощь республике. На деле французские самолеты продолжали поступать в Испанию через те страны, которые не участвовали в политике невмешательства. И все то время, пока Пьер Ко продолжал оставаться министром авиации (до июня 1937 года), ремонтные мастерские во французских аэропортах обслуживали республиканские самолеты. Эти нарушения политики невмешательства официально объяснялись «навигационными ошибками».

Пока Блюм выступал на Сен-Клу, советник немецкого посольства в Лондоне вкрадчиво заверял Форин Офис, что «из Германии не поступают и не будут поступать никакие военные материалы». Тем не менее в тот же день американский консул в Севилье отметил прибытие десяти новых бомбардировщиков «савойя» из Италии, восемнадцати немецких «юнкерсов», шести истребителей и шести зениток – вместе с двадцатью итальянскими летчиками и тридцатью немецкими. Германский консул в Севилье предупредил Вильгельмштрассе, что эти немцы не должны появляться на улицах в военной форме, поскольку их немедленно узнавали и встречали «шумными овациями». Один «юнкере» совершил вынужденную посадку на территории республики, где его тут же задержали вместе с экипажем. На следующий день немецкий посланник в Мадриде Швендеман, получив инструкцию из Берлина, потребовал его немедленного освобождения. Испанское правительство ответило отказом. 12 августа Нейрат заявил Франсуа-Понсэ, что, пока испанцы не освободят самолет («обыкновенная транспортная машина»), Германия не станет придерживаться условий пакта о невмешательстве. 13 августа Португалия в принципе одобрила политику невмешательства, особо оговорив для себя свободу действий, если расширение войны представит угрозу для ее границ.

Правительству Соединенных Штатов тоже пришлось определить свое отношение к испанской войне. 5 августа государственный секретарь Корделл Холл довел до всеобщего сведения (хотя без публичного оповещения), что американское правительство одобряет жесткую политику невмешательства. 10 августа авиационная фирма «Гленн Мартин компани» осведомилась, как правительство отнесется к продаже восьми бомбардировщиков республике. Государственный секретарь ответил, что «эта сделка не соответствует духу правительственной политики». Затем госдепартамент проинструктировал Боуэрса, американского посла в Испании: ему надлежит отказаться даже от предложения о посредничестве, с которым к дипломатическому корпусу в Сен-Жан-де-Люс обратился посол Аргентины. 20 августа правительство США не приняло и предложение Уругвая о посредничестве государств Америки². А тем временем Мексика, единственная из всех государств мира, начала открыто поставлять оружие республиканцам. В начале сентября президент Карденас публично заявил, что он уже отправил 20 000 семимилимметровых ружей и 20 миллионов патронов испанскому правительству.

Франция и Англия продолжали добиваться введения политики невмешательства. 15 августа, после того как поступили новости о полете английского самолета из Кройдона в националистскую Испанию, Британия запретила экспорт военных материалов в Испанию. 17 августа Нейрат вручил ноту Франсуа-Понсэ, в которой требовал посодействовать освобождению «юнкерса». Кроме того, все государства, имеющие военную промышленность, должны были взять на себя сходные обязательства прекратить военные поставки в Испанию; Нейрат предложил, что такое запрещение должно распространяться и на участие добровольцев. Чиано тоже обратил внимание Шамбрэна, французского посла в Риме, на этот последний пункт, но пообещал, что еще до рассмотрения этого вопроса и проблемы с фондами Италия запретит экспорт оружия. Такая внезапная перемена политики удивила француза. Она была бы весьма желательна, пусть даже немецкий посол в Риме дал понять, что «оповещать об этом мы не будем». 20 августа Вель-чек сообщил в Берлин, что дальнейшая затяжка с соглашением о невмешательстве плохо скажется на положении мятежников, ибо в таком случае Блюм будет вынужден оказать неограниченную помощь испанскому правительству. А вот адмирал Редер на следующий день письменно предложил Гитлеру альтернативу: или Германия, пусть даже рискуя войной, оказывает Франко куда более масштабную помощь, чем сейчас, тем самыми готовя немецкую армию к мировому конфликту, – или устраняется и предоставляет националистов их собственной судьбе. Нейрат же продолжал уламывать Гитлера согласиться с политикой невмешательства. Было совершенно ясно, что поток людей и военного снаряжения не только продолжается, но и возрастает. 24 августа, хотя в Мадриде пока так и не решили судьбу «юнкерса», Германия подписала декларацию, предложенную Францией³.

Советский Союз возражал против этих переговоров в той же мере, как и Германия, но не больше. Мотивы Сталина, заставлявшие его присоединиться к соглашению о невмешательстве, заключались главным образом в желании вступить в альянс с Францией и Англией. Он хотел принять участие в дискуссии великих держав. 23 августа Россия приняла соглашение о невмешательстве, а 28 августа Сталин издал указ, запрещающий экспорт военного снаряжения в Испанию, что поставило Советский Союз вровень с другими державами. Во время этих переговоров чиновники советского Министерства иностранных дел действовали с куда большей неуверенностью, чем обычно. Литвинову пришлось растолковывать Сталину все тонкости текста. Газета «Известия» буквально вылезала из кожи вон, заявляя, что,

хотя «нейтралитет – это не наша идея» и он представляет собой «полное отступление перед фашистскими правительствами», Советы приняли его, поскольку «французская декларация ставит цель положить конец фашистской помощи мятежникам». Перед советской политикой стояла дилемма – ублажить Францию, не отказываясь от идеи мировой революции. Никогда ее решение не было столь трудным. Но медлительность Сталина объяснялась еще и тем, что в данный момент он был занят первым процессом над группой старых большевиков, который начался 19 августа: Каменев был приговорен к смерти 23 августа, а несколько дней спустя и Зиновьев. В эти дни Сталин меньше всего думал об Испании.

Тем не менее в то время, когда советское правительство присоединилось к соглашению о невмешательстве, дипломатические отношения между Испанией и СССР установились и по форме и по сути⁴. 25 августа в Барселону прибыл генеральный консул СССР Антонов-Овсеенко, старый революционер, который в 1917 году командовал отрядами Красной гвардии, взявшими Зимний дворец, а потом был членом первого большевистского правительства в России. Последние годы он был в опале как последователь Троцкого. Опытный российский дипломат Марсель Розенберг, бывший заместитель секретаря Лиги Наций, 27 августа в Мадриде представил свои верительные грамоты посла. Розенберг привез с собой большой штат сотрудников, включая генерала Берзина, в недавнем прошлом возглавлявшего советскую военную разведку, частого собутыльника Ворошилова. В Испании Берзина чаще всего называли Горевым. В шестнадцатилетнем возрасте он участвовал в партизанских действиях во время революции 1905 года. Раненым был взят в плен, приговорен к смертной казни, но потом из-за молодости сослан на вечное поселение в Сибирь. Сбежав оттуда, Берзин продолжил свою революционную деятельность, вступив в 1917 году в Красную армию. Это был высокий седовласый человек, которого порой по ошибке принимали за англичанина⁵. Помощником Антонова-Овсеенко по коммерческой части стал Артур Сташевский. Поляк, невысокий и плотный, он производил впечатление обычного бизнесмена. Сташевский также служил в Красной армии. Позже он принял активное участие в реорганизации советской торговли мехами, посещал Америку. Эти советские граждане теперь присоединились к группе иностранных коммунистов, уже перебравшихся в Испанию, таких, как Карл ос Контрерас и Кодовильи. Дата прибытия русских в Мадрид свидетельствует о том, что двойное отношение к испанским событиям, выраженное в «Известиях», отражало двойственную политику Сталина, который, как всегда, старался обернуть события к собственной выгоде. Штаб-квартира советской миссии в Мадриде расположилась в тихом отеле «Гейлорд» между Прадо и парком Ретиро⁶.

Советское правительство сделало еще один противоречивый шаг. Коминтерн был призван заняться поставками гуманитарной помощи республике. С этой целью по всему миру было создано множество структур. Многие из них носили чисто демократический характер, но часто на деле ими из-за кулис руководили члены коммунистической партии. И похоже, что, пока советское правительство воздерживалось от прямой помощи республике, присматриваясь, как будет действовать пакт о невмешательстве, Коминтерн, подчиняясь его указаниям, стал организацией поставок оружия. По мнению генерала Вальтера Кривицкого, который в то время из Гааги руководил сетью советской военной разведки в Западной Европе, это решение было принято 31 августа в Москве как результат переговоров с делегацией республики, которая предложила «большое количество золота». Может, это произошло и несколько раньше, но во всяком случае тут кроется объяснение столь большому штату помощников Розенберга, прибывших с ним в Мадрид, поскольку советское правительство не хотело открыто посылать «русских» в Испанию. Кривицкий подтверждал, что 2 сентября он получил инструкции мобилизовать все возможности для поставок оружия в Испанию из Западной Европы⁷.

Двойственное поведение Советов соответствовало такой же ситуации в Германии. 25 августа, на другой день после того, как Германия подписала соглашение о невмешательстве, военный министр фельдмаршал Бломберг пригласил к себе полковника Варлимонта. «Гитлер, – сказал Бломберг, – принял решение помогать Франко». Немецкий контингент, отправляющийся в Испанию, предстояло возглавить Варлимонту. 26 августа Варлимонт и Канарис нанесли визит генералу Роатте, главе итальянской военной разведки, и обменялись идеями относительно будущих действий в Испании. Затем Варлимонт под фамилией Вальтерсдорфа на итальянском крейсере отправился в Тетуан. Немецкий самолет доставил его и Роатту сначала в Севилью, где они переговорили с генералом Кейпо де Льяно, а потом в Касерес, на встречу с Франко. Таким образом, Варлимонт приступил к выполнению своих обязанностей. Пока правительственные круги разных стран словесно выражали свое уважение политике невмешательства, мистер Иден принял итальянское предложение о создании комиссии для контроля над ее работой. После обсуждения, какой властью она будет обладать, был создан Комитет по невмешательству. Под председательством сэра Эдварда Грея, известного еще с времен Балканских войн, в него должны были входить опытные послы, а проводить заседания комитета намечалось в Форин Офис в Лондоне. Первую встречу предполагалось провести 9 сентября. Так родился на свет Комитет по невмешательству, который от уклончивости и двусмысленности перешел к унизительному лицемерию, длившемуся все время Гражданской войны в Испании⁸.

Примечания

¹ Де лос Риос убедил Блюма горячим и красноречивым описанием юных милиционеров, которые в горах дерутся с фашизмом. Блюм закрыл лицо руками и заплакал. Де лос Риос сделал то же самое. Этим и закончилась беседа.

² Для Америки первым «инцидентом», связанным с Гражданской войной, стала случайная бомбардировка (националистами) парохода США «Кейн», который шел из Гибралтара в Бильбао, чтобы эвакуировать оттуда американских граждан. Пароход не пострадал. Затем последовали уклончивые извинения от Франко.

³ Экипаж «юнкерса» уже был освобожден. Сам самолет уничтожен во время воздушного налета националистов.

⁴ Республика давно собиралась установить с СССР дипломатические отношения, но этому помешали выборы 1933 года, когда в кортесах взяло верх правое большинство. Обмен послами планировался еще с февраля 1936 года, но произошел он только сейчас.

⁵ Под псевдонимом Старик Берзин, как глава разведки, появляется в книге Уиттекера Чамберса «Свидетель». Американские коммунисты ошибочно предполагали, что Старик оказался в Испании, чтобы избежать ликвидации. Это случилось в 1937 году.