Грехи империи
Шрифт:
– Вылезайте, – сказал он.
– Полагаю, произошло недоразумение, – ответил Микель.
Майор сунулся в кэб, схватил Микеля за рубашку и, несмотря на его протесты, вытащил наружу. Микель сумел удержаться на ногах и избежать унизительного падения в грязь. Его тут же окружил целый взвод Лэндфоллского гарнизона. Он сглотнул, закрыл глаза и положился на интуицию.
– Вам любопытно, что здесь? – спросил майор, указывая на лагерь. – Разве вы не видели знаков? Остановка запрещена? Газетчикам велено держаться подальше.
Микель откашлялся, придал лицу раздражённое выражение и рявкнул:
– Вы что, параноик, майор?
Майор слегка подался вперёд, усмехнувшись уголком губ.
– Что?
С нарочитой медлительностью Микель вытащил из-за пазухи золотую розу и покачал на цепочке. Кто-то в задних рядах пробормотал слишком громко:
– На этот раз майор облажался.
На него быстро шикнули.
– Внеплановая проверка, майор, – сказал Микель, стараясь говорить как можно более самодовольно.
Майору каким-то образом удалось ещё сильнее выпрямить спину. Он устремил взгляд перед собой и поднял руку в салюте.
– Сэр!
Микель не дал ему времени задавать вопросы. Теперь ситуацией владеет он, и нужно действовать быстро, чтобы уйти, пока никто не сообразил, что ему, возможно, не положено здесь находиться. Микель прокрутил в голове сотню вопросов, пытаясь придумать, как спросить, что это за место, и при этом не выдать собственной неосведомлённости.
– Назовите своё имя.
– Майор Коул, сэр.
– Майор Коул, будьте добры, пусть ваши люди проводят меня в лагерь.
– Конечно, сэр. Становись!
Через несколько секунд Микель уже хлюпал по грязи, опасаясь безнадёжно испортить ботинки и подавляя желание оглянуться на кэб. Эта маленькая экскурсия пройдёт либо очень хорошо, либо очень, очень плохо.
Они вошли в лагерь через охраняемую брешь в частоколе. Повсюду слонялись каторжники. Некоторые стояли у частокола, поглощая обед из каши и хлеба, другие прятались от жары под провисшими палатками. Все смотрели на Микеля запавшими, затуманенными глазами. Он же удивлялся, что на археологических раскопками среднего размаха – по крайней мере, так казалось издали, – задействовано столько рабочих и присутствуют военные.
Они подошли к одному из зданий в центре лагеря, и майор снова отсалютовал.
– Очень сожалею о недоразумении, сэр. Надеюсь, вы понимаете, что я просто выполнял свою работу.
– Какую именно? – спросил Микель, стараясь сделать вид, будто на самом деле это его мало волнует.
– Слежу, чтобы никто не проявлял слишком большого интереса к лагерю, сэр.
Микель прикусил язык, чтобы не спросить почему, и любезно кивнул.
– Спасибо, майор, я отмечу ваше… рвение в своём отчёте.
Он в последний раз огляделся, отметив, с какой стороны рабочие катят тачки, и подошёл к двери здания. Майор, похоже, ожидал, что Микель направляется именно сюда, поэтому ему ничего не оставалось как войти.
Он очутился в помещении, которое походило на оборудованный наспех кабинет размером чуть больше палатки переселенцев. Здесь оказалось на удивление прохладно: в углу стояла обложенная опилками глыба льда, и двое каторжан неторопливо размахивали веерами, создавая движение воздуха. Большую часть кабинета занимали столы и стулья, заваленные кипами рукописных заметок. Кроме каторжан здесь находился только один человек: за столом в центре комнаты сидел мужчина и что-то писал. Он был так поглощён своей работой, что даже не поднял глаз, когда Микель откашлялся.
Микель аккуратно пробрался между бумагами, стараясь не наступить на что-нибудь важное грязными ботинками. Мужчина, похоже, совершенно не замечал его присутствия. На мгновение прервавшись, он почесал лысеющий череп, что-то пробормотал себе под нос и вернулся к работе. Микель склонился над ближайшим столом, изучая записи.
Они показались ему полной бессмыслицей. Уравнения, длинные хаотичные заметки, геометрические фигуры. Под стопкой справочных карточек даже лежала карта звёздного неба. Заметки написаны по меньшей мере четырьмя разными почерками, один из которых ужасно походил на тот, которым был написан номер лагеря в той книге.
Микель никогда не бывал на археологических раскопках, но ему всегда казалось, что в такой работе должно быть гораздо больше порядка. Сейчас же профессорский стол выглядел как после взрыва. Микель снова громко откашлялся, мужчина наконец поднял голову и вытаращил глаза, обнаружив, что в кабинете есть ещё кто-то.
– Добрый день, – сказал Микель.
– Вы кто?
Микель вытащил из-за пазухи золотую розу, покачал на цепочке и засунул обратно.
– А.
Мужчина радостно кивнул, будто визит Микеля был таким же обычным, как и жара. Он подошёл к нему, схватил за руку и потряс, оставив на пальцах Микеля пятна чернил.
– Профессор Крессел. Приятно познакомиться. Приехали проверить нашу работу? – Он указал на бессчётные кипы бумаг. – Боюсь, тут небольшой беспорядок, но, скажу я вам, всё это очень интересно!
– Профессор, – холодно произнёс Микель, – я приехал не для того, чтобы проверять вашу работу. Я просто прибыл на... э-э... место раскопок.
– Конечно, конечно, – ответил Крессел. – Боюсь, я не избранный Робсон, но его довольно неожиданно вызвали в город.
Он с любопытством покосился на Микеля, но тут же отмахнулся, словно происходящее в Лэндфолле не имело никакого значения.
– Однако здесь всё идёт как по маслу. Безумие каждый день забирает ещё несколько человек, но монолит почти полностью раскопан. Мы уже несколько недель готовимся к перевозке и в ближайшие дни его можно будет забирать.
Микель попытался осмыслить информацию, перебирая в уме всё что знал: это место каких-то археологических раскопок; оно тщательно охраняется от посторонних; в яме в центре лагеря находится что-то важное. У Микеля внезапно пересохло во рту, когда до него дошло, о чем идёт речь.