Грешница и кающаяся. Часть II
Шрифт:
Шлеве, дабы подтвердить свое обещание, побренчал кошельком.
Помощник палача слез с повозки и, подойдя к барону, которого до этой минуты не знал, но начинал все более и более уважать, провел его под арку ворот.
— Дело, видите ли, просто в моем желании пошутить. Приятель дает завтра маскарад, и я хотел бы прийти туда в вашем костюме.
Помощник палача рассмеялся тем же грубым смехом.
— Вы, видать, решили напугать всех женщин?
— Что-то в этом роде. Во всяком
— До завтра? Это не так-то просто.
— Я думаю, что он не так уж сложен, а?
— Ничего сложного; но, может быть, вы желаете взглянуть?
— Вы очень добры, но не смогли бы вы одолжить ваше платье до завтра, чтобы портной мог взять его за образец.
— Нет, оно мне понадобится сегодня вечером; в Ла-Рокет поступил один смертник, и мы будем строить ему трон.
— Ну, если так, тогда и смотреть не стоит,— сказал Шлеве,— потому что описать словами ваш костюм довольно трудно.
— Вовсе нет, он очень прост: красная рубаха, черные панталоны и высокие сапоги — вот и все.
— Ваше платье еще новое?
— Совсем новое,— отвечал помощник палача.
— Я дал бы вам сорок франков, если бы вы одолжили мне его до завтра.
— Сорок франков? — воскликнул работник.— Черт возьми, это было бы неплохо.
— И мне это выгодней,— сказал барон.— Портному я заплатил бы шестьдесят, а вам дам только сорок и вдобавок получу подлинный костюм.
— Да,— заверил помощник палача,— это так.
— Скажите, а платья ваших товарищей и ваше одинаковы?
— Конечно, все костюмы совершенно одинаковы, и потому мне кажется, что ваше дело можно уладить.
— Если так, то я сейчас же дам вам сорок франков.
— А я дам вам свой костюм, а на вечер займу такой же у Германа, так как иначе меня не пустят в тюрьму. Ну, а ночью, при постройке эшафота, там уже будет все равно, красная или белая на мне рубаха — ночью все кошки серы.
— Хорошо,— сказал барон,— но вы должны молчать об этом, потому что мне будет очень неприятно, если на празднике узнают, что я надел ваше настоящее платье.
— Не беспокойтесь, никто ничего не узнает,— ответил помощник палача и быстро зашагал через двор.
Барон с радостным нетерпением провожал его взглядом; все шло как нельзя лучше, теперь он сможет быть к полудню в Ла-Рокет, как и обещал.
Помощник палача скоро вернулся с пакетом в руках; он развернул его перед Шлеве, чтобы показать, за что тот платит деньги.
Там была темно-красная рубаха с вышитым на груди серебряным топором, черные бархатные панталоны и соединенные с ними блестящие сапоги.
— Возьмите сорок франков,— сказал барон, протягивая две монеты.— Мы в расчете?
—
— Конечно! Но может случиться, что мне разорвут рубаху или обольют вином панталоны.
— Ага, если так, то с вас восемьдесят франков,— воскликнул помощник палача,— чтобы я в случае чего мог заказать себе новое платье. Я не знал, что вы собираетесь в кабак.
Барону ничего не оставалось, как достать еще две монеты.
— Вот вам восемьдесят франков — видите, четыре двадцати франковые монеты. Теперь вы удовлетворены?
— Некоторым образом… Но… если вещи вам больше не понадобятся, вы принесете их назад? За одолжение и пользование этим платьем восемьдесят франков — не так уж много!
Шлеве отлично видел, что помощник палача хочет содрать с него как можно больше, но он был рад, что вещи, посредством которых он собирался спасти заключенного в Ла-Рокет, находятся у него, и с готовностью подтвердил, что после маскарада костюм будет сразу же возвращен владельцу.
— Теперь, чтобы я поточней мог войти в образ, сообщите мне, пожалуйста, некоторые подробности. В котором часу вы пойдете вечером к приговоренному?
— Около одиннадцати.
— А когда начнете строить эшафот?
— Около десяти.
— Когда же гильотина скажет свое слово?
— Завтра в семь часов утра дело будет сделано.
— Хотелось бы посмотреть на это занятное зрелище. Казнен будет знаменитый Фукс, бежавший с каторги?
— Да, он! Я думаю, нам придется немало с ним повозиться.
— Его товарищ бежал, как я слышал?
— Да, к сожалению,— сказал помощник палача,— а то мы получили бы не по пяти франков на человека, а вдвое больше.
— Видели вы когда-нибудь Фукса?
— Нет, но сегодня в одиннадцать часов я успею им вдоволь налюбоваться.
— Поосторожней с ним!
— Вы думаете, он может что-нибудь мне сделать?
— С такими людьми шутки плохи.
— Стоит ему только пошевелить рукой, я зарублю его топором, как бешеную собаку.
— Но таким образом вы избавите его от публичного наказания.
— Мне что за дело; он будет в таком случае не первым, кого мы потащим на эшафот мертвым.
— С вами так интересно болтать, что я никак не могу заставить себя уйти. Но… спасибо!
— Желаю вам повеселиться на маскараде!
— А я вам желаю повеселиться на казни; у всякого свой праздник.
Помощник палача рассмеялся, а Шлеве, спрятав пакет под плащ, кивнул ему и удалился.
Предстояла еще одна трудность. Тюремный сторож ни под каким видом не должен был заметить пакета. Поэтому барон завернул в один дом, чтобы как следует скрыть предназначенные для Фукса вещи.