Грешник
Шрифт:
– Я сейчас только кровать перестелю.
Все молча...
– Наташ, что-то не так? Ты скажи, потому что я не понимаю...
Она пошевелила губами, нервно провела по ним языком, как будто силилась что-то сказать.
– Я... я теряюсь на новом месте. Мне... сложно в непривычной обстановке. Обычно мне удается с этим справляться. Я научилась, не подумайте! Но в последнее время мы с Кириллом так часто переезжали. Я, наверное, странная. Извините...
За что она извинялась? За то, что его сын таскал за собой жену, зная, как той тяжело это все дается?! Громов стиснул кулаки. Черт. Почему он об
– Тебе не за что извиняться. Просто... я хотел бы тебе помочь, но не знаю, как.
И снова она него уставилась, не мигая. Смочила языком губы.
– Все нормально. Я... скоро привыкну. Наверное...
Да твою же мать! А если нет?!
– Как мне тебе помочь? Хочешь, я тебе здесь все покажу?
– Может быть, позже, ладно? Я сейчас просто хочу отдохнуть.
– Да, конечно...
Больше ни слова не говоря, Громов лично перестелил кровать. У него отлично получалось - ни единой складочки, все ровно, как под линейку.
– Ложись... Я зайду чуть позже. Поужинаем, да?
– Хорошо, - едва слышно шепнула Наташа.
Громов вышел. Прикрыл осторожно дверь. Сунул руки в карманы брюк и поплелся в кухню. Пиджак он снял сразу по приезду, и теперь тот небрежно валялся на высоком барном стуле. Это был единственный предмет, лежавший не на своем месте. Глеб подхватил его и пошел к себе. Переодеться.
Часом позже привезли ужин. Звонок домофона прозвучал незнакомо и чужеродно. Громов даже не сразу разобрался, что это пищит. Он расплатился с посыльным, разложил на обеденном столе контейнеры и растерянно замер. Что дальше? Нерешительно помедлив, Глеб все же прошел в комнату, которая должна была служить ему кабинетом. Ввел пароль на компьютере и жадно уставился на экран. Чуть приблизил изображение. Наташа лежала на боку, как и тогда - в больнице, подложив под голову руку, и тихо плакала. Глеб дернулся. Свернул изображение. Растер лицо. Помедлил немного, но все же решительно встал и пошел к ней. Постучал коротко, вошел, не дожидаясь ответа.
– Наташ, там ужин привезли. Ты выйдешь к столу, или тебе сюда принести?
– Сюда? Нет! He надо. Я ведь не инвалид...
– она стряхнула со щек прозрачные слезы и шустро спустила ноги с кровати.
– Да ты не торопись. Мы никуда не спешим.
– Ладно.
– А ревешь чего?
– между делом спросил Громов, набрасывая покрывало на ее постель, как будто в этом была хоть какая-то необходимость.
– Из-за Кирилла?
Наташа пожала плечами.
– Ты себя не накручивай, ладно? Тебе о малыше сейчас нужно думать.
– Я думаю...
– прошептала она.
– Вот и отлично. Пойдем.
Наташа послушно двинулась за ним следом. Громов усадил ее за стол и принялся открывать контейнеры с едой, как ребенку выкладывая ей в тарелку самые вкусные на его взгляд кусочки. Девушка внимательно наблюдала за его действиями, а Глеб думал о том, как с ней начать разговор. Может ли так случиться, что ей хоть что-нибудь известно о делишках мужа?
– Наташ... Скажи, у тебя нет предположений о том, кто мог хотеть зла Кириллу?
Она замерла, сжав пальцы на приборах, и, не поднимая глаз, медленно покачала головой.
– А кто может знать? Не в курсе? Возможно, друзья или...
– Я не знаю!
– чуть
– Не знаю...
– Хорошо-хорошо. Извини.
– Вам не за что извиняться. Он просто... никогда не считал нужным мне что-либо объяснять.
Если не вникать в смысл слов, Громов мог бы слушать свою женщину бесконечно. Просто закрыть глаза и, щурясь, как кот, впитывать в себя ее тягучие интонации. Но ему следовало сосредоточиться.
– Ты была несчастлива с ним?
– спросил, резко меняя тему, и тут же об этом пожалел. Она вскочила, едва ли не опрокидывая тарелки. Так и продолжая сжимать в руках проклятый нож для рыбы. Попятилась.
– Нет. Что вы такое говорите? Я его люблю. И он меня любит. Я... я уже, наверное, пойду. Извините.
Приехали. Поговорили. Какой же ты придурок, Громов! Но ведь она сама сказала... Да заткнись ты уже!
Глеб отбросил вилку и с силой провел руками по лицу. Резко встал, взялся за уборку, чтобы хоть чем-то занять голову. «Я его люблю...» Вот как.
Не то, чтобы это что-то меняло.
Громов методично убрал в холодильник еду, сложил в посудомойку посуду. Две тарелки, две вилки, два ножа, а раньше всегда - один. Вернулся в кабинет, пошевелил мышкой. Наташа стояла у окна, обхватив ладонями плечи. А у него в голове снова и снова звучал её грудной голос. «Я его люблю...» И что делать с этим? Справляться как? Как этого дурочка из беды вытаскивать? Она ведь его любит...
Будто бы в ответ на его мысли, у Громова зазвонил телефон.
– Да, Мат. Что у вас?
– Нарисовался тут один... Утверждает, что друг Пахомова. Хотел в квартиру залезть. Ну, наши его и взяли.
– Что говорит?
– Молчит пока. Крутой, типа.
Глеб хмыкнул. Растер широкой ладонью шею. Знает он этих крутых. Его ребятам таких разговорить - раз плюнуть. Проблема в том, что он сам хотел присутствовать при разговоре. А уехать, оставив Наташу одну, в доме, где ей некомфортно - не мог.
– Привезите его ко мне на Виноградную через пару часиков. Поговорим.
Пара часов прошла быстро. Глеб пытался заставить себя отвлечься, но так и просидел - подглядывая за Наташей, как какой-нибудь свихнувшийся извращенец. Он хотел бы верить, что непременно бы все выключил, если бы она, к примеру, стала переодеваться. Но все же Громов бы не стал гарантировать, что смог бы. К счастью, ему не выпало возможности убедиться в собственном сумасшествии. Девушка ничего такого не делала. Она долго стояла у окна. Потом ходила по комнате. Туда-сюда, словно места себе не находила. А еще через некоторое время легла и, укрывшись с головой одеялом, провалилась в спасительный сон. Только убедившись, что она крепко спит - Глеб впустил в квартиру гостей.
На голову парню - был накинут мешок. Прямо как в голливудских блокбастерах. Глеб хмыкнул и, стащив тряпку, поймал пристальный взгляд пацана:
– Сейчас твой рот освободят от скотча, но ты будешь молчать. Понятно?
Парень злобно кивнул.
– Вот и отлично, - похвалил Глеб и резким движением снял липкую ленту. Молодой человек зашипел и выругался под нос.
– Какого черта вам надо?
Глеб усмехнулся, едва удерживая себя от желания бросить бедолаге затасканное сценаристами «вопросы здесь задаю я». Что и без слов как бы было понятно.