Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

Жуков Юрий Николаевич

Своей задачей Пролеткульт считал поддержку и развитие художественного творчества рабочих, среди которых уже были популярные поэты В. Александровский, П. Бессалько, М. Герасимов, В. Кириллов. Правда, поначалу существовал лишь на бумаге. До тех пор, пока в июле 1918 года не вышел первый номер ежемесячного журнала «Пролетарская культура». Опубликовавший статью-манифест П. Н. Лебедева-Полянского — члена большевистской партии с 1902 года, не только первого председателя всероссийского совета Пролеткульта, но и члена ВЦИК, Петросовета, ответственного сотрудника Наркомпроса. Провозгласившего: «Пролетарская культура может развиваться только в условиях полной самостоятельности пролетариата, вне всякого декретирования»¹⁹⁸.

Тогда,

в разгар лета 1918 года, когда и началась широкомасштабная гражданская война, никто в партийном руководстве не обратил внимания на слова Лебедева-Полянского, не увидел в них какой-либо крамолы. Потому-то Первая Всероссийская конференция Пролеткульта (Москва, 5-12 октября 1918 года) прошла при участии наркома Луначарского и его заместителя, ведущего историка-марксиста М. Н. Покровского. Собрала 330 делегатов, из которых 170 были большевики, а остальные — сочувствующими. Потому-то Ленин вместе с Крупской отметил первую годовщину Октября вместе с членами московского пролеткульта, а через четыре дня, 10 ноября, выступил на открытии Дворца пролетарской культуры.

Пока шла гражданская война, Пролеткульт укреплялся, расширялся. К осени 1920 года насчитывал около 300 местных организаций со студиями литературными и изобразительного искусства, музыкальными кружками и театральными коллективами. И только в конце августа 1920 года Ленин внезапно, без видимой причины заинтересовался Пролеткультом, вроде бы уже хорошо знакомым ему. Запросил у Покровского: «1. Каково юридическое положение Пролеткульта? 2. Каков и 3. кем назначен его руководящий центр? 4. Сколько даете ему финансов от НКПроса? »¹⁹⁹

Почему же Ленин заинтересовался именно такими аспектами существования Пролеткульта, который никак не мог быть враждебен советской власти? Скорее всего, потому, что Крупская, член коллегии Наркомпроса и заведующая его внешкольным отделом, по долгу службы прочитала свежий выпуск журнала «Пролетарская культура» (№15-16, апрель — июль 1920 года), где был опубликован материал о Международном пролеткульте. Созданном 12 августа в ходе работы Второго конгресса Коминтерна, возглавленного все тем же Луначарским (почему Ленин и обратился с вопросами к Покровскому) и Лебедевым-Полянским, включившим в исполком Международного бюро делегатов конгресса У. МакЛейна (Британская социалистическая партия), Я. Герцога и Ж. Эмбер-Дро (Швейцарская социал-демократия), Р. Лефевра (социалистическая партия Франции) и Н. Бомбачи (Итальянская социалистическая партия)²⁰⁰.

Крупская прочитала о том, узнала остальные подробности и рассказала обо всем Ленину. Ну, а такие события наверняка насторожили Владимира Ильича. Породили у него опасения, что рождается «третья сила» — наряду с Коминтерном и только что созданным Профинтерном еще и Международный пролеткульт. Отлично понимая, что никакая подобного рода интернациональная организация просто невозможна без решающего участия и поддержки Советской России, решил — судя по последующим событиям — сделать все для установления полного контроля над Пролеткультом отечественным, включив его непосредственно в Наркомпрос.

Неизвестно, когда бы Ленин стал решать возникшую проблему, если бы все не ускорил Всероссийский съезд пролетарских культурно-просветительных организаций, проходивший в Москве с 5 по 12 октября.

Поначалу Владимир Ильич попытался склонить Луначарского выступить на съезде и настоять на лишении Пролеткульта самостоятельности. Однако нарком в речи, произнесенной 7 октября, заявил прямо противоположное: «За Пролеткультом должно быть обеспечено особое положение, полнейшая автономия»²⁰¹. Поэтому 9 октября последовало решение ПБ, возложившее подготовку желательной Ленину резолюции на Бухарина и Покровского. Когда же

они попытались протащить в созданный ими документ собственные взгляды — «Слияние Пролеткультов с Наркомпросом в настоящее время и при данных условиях является преждевременным»²⁰², ПБ от их помощи отказалось.

Тем временем положение изрядно осложнилось. Завершившийся 12 октября съезд успел принять как первую, то есть наиважнейшую, резолюцию, отметившую: Исполнительный комитет Всероссийского пролеткульта «выполнил возложенную на него идейную и организационную работу, развив ее до создания Международного пролеткульта»²⁰³.

Достижение цели, намеченной Лениным, стало возможным только после того, как 10 ноября пленум ЦК постановил: «Поручить т. Зиновьеву составить проект письма от имени ЦК по поводу Пролеткульта»²⁰⁴. А уже двумя неделями позднее, но после того, как в структуре Наркомпроса создали 12 ноября главк — Главполитпросвет, руководителем которого утвердили Крупскую, проект письма был подготовлен и передан «для окончательной редакции в комиссию из тт. Ленина, Зиновьева и Преображенского»²⁰⁵.

В полученный текст Владимир Ильич существенных исправлений практически не внес, поскольку Зиновьев как самый веский довод для ликвидации самостоятельности Пролеткульта использовал ленинский аргумент. Мол, тот «преподносил» рабочим «буржуазные взгляды в философии (махизм), а в области искусства... нелепые, извращенные вкусы (футуризм)», чего на самом деле не было.

Письмо ЦК указало: «Центральный орган Пролеткульта, принимая активное участие в политико-просветительной работе Наркомпроса, входит в него на правах отдела... местные пролеткульты входят как подотделы в отнаробразы (отделы народного образования — Ю. Ж. )». Вместе с тем, письмо подсластило горькую пилюлю, оговорив: «ЦК РКП дает Наркомпросу директиву создать и поддерживать условия, которые обеспечивали бы пролеткультам возможности свободной творческой работы»²⁰⁶.

3.

Прежде, чем «Правда» опубликовала письмо ЦК «О Пролеткультах», Зиновьев успел выполнить три весьма важных партийных поручения. Совершил полулегальную поездку в Германию, в Галле — на съезд Независимой социал-демократической партии, проходивший с 12 по 17 октября, для того, чтобы добиться ее присоединения в Коминтерну²⁰⁷. В Харьков — на Пятую конференцию компартии Украины, не без его прямого воздействия утвердившую как собственную резолюцию 9-й партконференции РКП «Об очередных задачах партийного строительства» и полностью сменившую состав своего ЦК, избранного в марте предыдущей конференцией, но не устраивавшего Москву²⁰⁸. Но главное, стал одним из основных участников так называемой дискуссии о профсоюзах. Той самой дискуссии, за которой крылся поиск выхода из достигшего апогея экономического кризиса, порожденного как гражданской войной, так и политикой «военного коммунизма».

Формальной причиной «дискуссии о профсоюзах» послужило создание в марте 1920 года, одновременно с утверждением Троцкого наркомом путей сообщения, Цектрана — Центрального комитета союза работников железнодорожного и водного транспорта. Объединившего без согласия самих рабочих два до того самостоятельных профсоюза — железнодорожников и водников, главой которого назначили А. П. Розенгольца, до того члена РВС ряда армий, Восточного и Западного фронтов. Стоявшего к тому же во главе Главполитпути (Главного политического управления Наркомата путей сообщений), образованного еще в 1919 году как временный орган для быстрейшего налаживания работы транспорта политическими и организационными мерами. Воздействуя на рабочих исключительно приказным порядком и военной дисциплиной.