Громбелардская легенда
Шрифт:
— Ну? Почему? — воинственно спросила она.
— Ты, ваше благородие, довольно долго торчала в той гостинице, ничего не делая. Я сам подумал, оказавшись там, что единственная твоя цель — напиться пива… А те люди нашли тебя еще позже. Откуда они могли знать, что ты приехала в Громб, чтобы встретиться со своими друзьями?
Она внезапно помрачнела.
— Кажется, я знаю, откуда… Шернь, я поверила в договор с солдатом, я думала…
Она покачала головой.
— Ну, комендант, на этот раз у легиона и в самом деле появится достаточно причин для того, чтобы меня
— Мне нравится этот человек, — негромко сказал Глорм, когда дартанец и Каренира заснули. — Как ты думаешь? Он лжет?
— Вряд ли, — ответил кот.
— А может быть, мы только сейчас угодили в ловушку, Рбит? Может, это настоящий и единственный шпион трибунала?
— Дартанец? И с этим перстнем?! Впрочем, на этот раз за нами наверняка никто не следил. Он что, должен был действовать в одиночку? Достаточно не спускать с него глаз, чтобы помешать любым его враждебным намерениям. Что он может сделать? Отравить нас? Задушить?
— И то правда.
— Спи, Глорм. Я посторожу. Потом тебя разбужу… на смену.
Глорм чуть усмехнулся и опустил голову на руки, лежащие на столе.
— Рбит? — тихо сказал он. — А помнишь, как мы первый раз стояли на страже в горах?
Он закрыл глаза.
— Ну и боялся же я тогда…
10
Была середина лета. День — пасмурный, как обычно в Громбеларде — близился к концу. Мелкий, надоедливый дождик шел начиная с полудня, не ослабевая и не усиливаясь. Он монотонно шелестел на ровном ветру, покрывая горный тракт влажной грязью.
Топот копыт с легкостью перекрывал шум ветра и шелест дождя. Он слышался все яснее и ближе, потом внезапно умолк. Раздалось конское ржание и снова топот копыт, но на этот раз на его фоне послышался еще не вполне отчетливый отзвук галопа множества коней.
Дорога проходила через небольшой перелесок — собственно, лишь несколько деревьев. Угрюмые горные ели не позволяли разглядеть всадника, пока он внезапно не появился из-за них. Конь заржал снова, болезненно и отрывисто… шаг его уже не был галопом, даже рысью. Животное споткнулось и остановилось. Всадник оглянулся, еще раз вонзил шпоры в окровавленные бока коня, затем спрыгнул на землю. В то же мгновение конь тяжело опустился на колени, зашатался и пал.
— Ах ты скотина! — воскликнул всадник, отскакивая в сторону и выхватывая меч.
Певучий язык солнечного Дартана казался здесь совершенно неуместным. Но, похоже, язык этот обладал магической силой, ибо из-за поворота дороги, извивавшейся серпантином к северу, вылетел с грохотом и топотом могучий отряд всадников. Одинокий человек с мечом еще не видел их и не слышал, поглощенный значительно более близким топотом копыт среди елей. Еще мгновение — и из-за них появилось несколько коней, на которых сидели люди в шлемах и серых плащах. Дартанец приготовился сражаться, но солдаты остановили коней, ошеломленно глядя куда-то за его спину. Хозяин загнанного коня обернулся и радостно вскрикнул, отскакивая к каменной стене на обочине дороги.
Насчитывавшая несколько десятков лошадей группа промчалась мимо него и налетела на легионеров, пытавшихся скрыться среди деревьев. Кто-то пронзительно завопил, несколько раз лязгнуло железо, потом еще один крик — и все смолкло. Всадники соскочили с коней. Все были отлично вооружены, в кольчугах и с мечами; у каждого седла висел и арбалет. Несколько человек, отбросив за спину серые и коричневые плащи, такие же, как у солдат, бросились к чудом уцелевшему путнику.
— И в самом деле, в последний момент! — сказал Вилан, убирая оружие в ножны и делая шаг им навстречу.
— В последний! — крикнула Каренира. — Ради всех сил, ты что-нибудь еще умеешь, кроме как доводить меня до бешенства?! Герой?!
— Не сердись на меня, ваше благородие…
— Я с ума сойду, — сказала армектанка. — Что бы он ни делал, все время я слышу одно и то же — «не сердись»!
— Мне что, тоже не сердиться? — сухо спросил Басергор-Крагдоб. — Ты безрассудный человек, Вилан. Ведь это не ты должен был ехать в Рикс.
— Ваше благородие, — сказал дартанец, — я понесу любое наказание, какое ты сочтешь необходимым. Я нарушил приказ. Но какое-то время я еще остаюсь на службе у его благородия Байлея. И буду брать на себя любую опасность, которая может угрожать Охотнице.
— Ты безрассудный человек, Вилан, — повторил разбойник.
— Безрассудный? — продолжала злиться Каренира. — Да он сумасшедший!
— Может быть, — неожиданно согласился дартанец. — Хорошо, что вы пришли мне на помощь.
— Рбит остался под Бадором, — сказал Крагдоб, — а я взял несколько человек и помчался на тракт, как только стало ясно, что ты поехал на эту… разведку в одиночку. Значит, я все-таки был прав, говоря, что одинокий вооруженный человек спокойно по этой дороге не проедет… Делен, — сказал он молчавшему человеку, который стоял в двух шагах позади и с трудом сдерживал веселье, — пошли надежные патрули в сторону Рикса. Твой друг, возможно, привлечет сюда весь гарнизон. И не радуйся ты так.
Делен подмигнул Вилану и ушел.
— И что ты узнал? — спросила Каренира, уже скорее с любопытством, чем с гневом.
Дартанец пожал плечами.
— Весь город — одни лишь казармы. Мне раз десять пришлось объясняться с патрулями. Похоже, на каждого, кто носит при себе хотя бы нож, там теперь смотрят как на шпиона с гор. Ты кричишь на меня, госпожа, но ведь никто не хотел, чтобы ты ехала. Женщина с луком… или даже без, зато столь привлекающая внимание, как ты… Тебя сразу же доставили бы в здание трибунала. На всякий случай.
Она покачала головой.
— Что еще? — спросил Глорм, которого живо интересовал доклад разведчика.
Вилан набрал в грудь воздуха.
— То же самое, что и в Бадоре, — сказал он. — В гарнизоне, кажется, не слишком хорошо знают, что означает та война в горах. Так или иначе, немалые силы готовы к выходу из города. Трибунал только подливает масла в огонь. Боюсь, ваше благородие, что туда, куда мы направляемся, отправится и весь Громбелардский легион…
Глорм задумался. Каренира, искоса поглядывавшая на него, вовсе этому не удивлялась.