Гроза над Дремучим Миром
Шрифт:
— Не совсем. Ты что мне угрожаешь?
— Точно!
Послышался глухой раскатистый смех. Его тут же услышали все общинники и, удивившись, прекратили разговоры. Все обернулись, пытаясь понять, что могло вызвать такой неудержимый хохот, который смолк лишь спустя полминуты.
После этой выходки Хамсина Беатриче решилась на крайние, в ее понимании, меры:
— Я имею права высказать свое предложение по поводу Хамсина? — спросила она у Бахрама.
— Да, — ответил он. — Ты равноправный член нашей общины.
— Так
Заявление это произвело ошеломляющий эффект. Община произвела хоровой вдох изумления и снова замерла в ожидании дальнейших слов Беатриче. А она приблизилась к наместнику и, указывая на него рукой, продолжила:
— Но мы можем заставить его вывести нас всех отсюда на волю. Он ведь не захочет остаться тут с нами навечно.
Толпа на другой стороне снова загудела. Все принялись обсуждать предложение Бет. Для многих из них слово «воля» имело тот же смысл, что и «мечта» или «мираж». Не все были готовы к таким внезапным переменам в своей судьбе. Кому они были нужны на этой «воле»? И зачем она была им нужна?
Наконец, снова выдвинулся Бахрам.
— Мы приняли решение, — сказал он. — Пусть Хамсин войдет в общину. Я поговорю с ним, как он того хочет. А потом, решим, что делать дальше.
— Постойте! Пусть сначала даст слово наместника, что выведет нас всех отсюда, — снова вмешалась Беатриче, но, не увидев особого энтузиазма на бледных лицах общинников, чуть менее уверенно добавила:-По крайней мере, тех, кто пожелает этого.
Воцарилась тишина. Беатриче с ожиданием смотрела на Хамсина и боялась, что он откажется, и она лишится последнего шанса на свободу. Все остальные не придавали этому особенного значения и просто ждали, как отреагирует наместник.
— Даю слово, — прогремело, наконец, из-под шлема.
— Что ж, тогда прошу к нам, — сказал Бахрам. — Саб-Бияр, принеси лестницу Но наместник, внезапно сделав короткий разбег, мощным прыжком преодолел пропасть и оказался на той стороне нос к носу с дервишем. Люди тут же боязливо отпрянули назад.
— Так, где мы сможем поговорить? — спросил он сразу.
— Идем в мои покои, — пригласил его жестом старик.
Саб-Бияр помог перебраться девушкам через пропасть и сразу спросил, каким образом они встретили Хамсина.
— Ты нас сначала накорми и напои, потом вопросы задавай, — сказала Иверлин. — Знаешь, сколько мы скитаемся по лабиринту?
— Вы, наверное, решили, что мы навсегда пропали? — спросила Бет, когда они уже шли к кухне. — Нас не было дней десять или одиннадцать?
— Признаться, да. Ведь Бахрам сказал, что вы отлучились дня на три, чтоб найти в лабиринте новенького.
— Ты что-то путаешь, — сказала Ив. — Мы никого не искали. Просто заблудились.
— Но вы ведь нашли наместника. Никак не мог подумать, что вы приведете именно его. А ведь это по
— Постой, — резко остановилась Беатриче. — Ты, что хочешь сказать, дервиш знал, что Хамсин блуждает в лабиринте, и послал нас за ним?
— Про наместника он ничего не говорил, но то, что в пещерах появился новенький, все знали.
— Все, кроме нас. Как же так?
— Сама спроси потом у Бахрама.
— Так это дервиш вывел нас на него? Как тогда, когда ты меня нашел, да?
— Возможно.
— Я спрошу у него сейчас же!
— Он разговаривает с Хамсином.
— Плевать. Мне не нравится, когда мной манипулируют, как марионеткой! Я сейчас же все выясню.
Она повернулась и почти бегом направилась к покоям Бахрама. Саб-Бияр рванулся за ней, что попытаться отговорить беспокоить в этот момент дервиша.
— Эй! А как же поесть? — осведомилась Ив и, не услышав ответа, нехотя поплелась за ними вслед.
Хамсин восседал на широком каменном кресле, напротив расположился Бахрам. Он знал, зачем наместник явился сюда и знал ответ на его вопрос. Присутствие его давнего врага, нисколько не смущало старика. Он не сомневался, что рано или поздно тот явится к нему.
— Тебе веди известно, зачем я здесь? — начал разговор Хамсин.
— Да.
— Надеюсь, ты заметил, что вопреки твоим предсказаниям, я все еще жив?
— Почему? — спросил дервиш.
— Уж не думаешь ли ты, что я должен умереть лишь потому, что ты предрек мне это? — иронично вопросил наместник.
— Признаюсь, наверное, я где-то ошибся, — спокойно согласился дервиш.
— Значит, на самом деле ты не можешь видеть будущее?
— Нельзя видеть то, чего еще не существует. Можно лишь предполагать о том, каким оно будет.
— Так будущего не существует?
— Существует. Но не как некая жизненная реалия, а как совокупность логических продолжений, вытекающих из вчерашнего и сегодняшнего дней. Это абсолютная абстракция.
— Все ты мудрствуешь лукаво, Бахрам. Почему же ты обманул меня, жалкий логик?
— Ты слишком непоследователен и алогичен, Хамсин. Как и этот лабиринт.
— Так я не умру?
— Неужели ты боишься умереть? Разве ты не бессмертен? Разве в случае потери тела, Хозяин не даст тебе другого?
— Я не боюсь смерти, ни временной, ни вечной.
— Тогда зачем ты пришел сюда? Зачем блуждал столько времени по лабиринту, зачем рисковал заблудиться в нем навсегда? Неужели лишь для того, чтоб выяснить сказал ли я правду или солгал?
— Теперь я и так вижу, что ты никудышный оракул, Бахрам. Уже сто лет, как по твоим словам я должен был быть мертв. Я пришел, чтоб посмеяться тебе в лицо.
— Отчего же ты не смеешься?
— Теперь мне не до смеха. Сам того не желая, я тоже оказался в плену у лабиринта. Я долго не мог признаться даже самому себе, что не смогу выбраться отсюда.