Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Мне было шестнадцать, когда я зашел в аудиториум. Мне было двадцать два, когда я получил сан историка из рук насмешливого магистра Герта Лассавира. Так я стал магистром истории и членом корпорации Изучающих. Как и всякий посвященный в сан, я должен был отработать не менее шести лет на благо Школы. Некоторые старшие магистры пророчили мне великую карьеру и благоприятствовали моим изысканиям (я создавал историю сообщества Лорихар). Год до того правительство Лорихара попросило Школу Перинана создать историю сообщества. Школа Холле затребовала очень высокую цену, а также поставила условием, чтобы Лорихар обязался принимать историков только из Школы Холле и что о сроке выполнения будет договорено после начала работ. Правительство Лорихара обратилось тогда в нашу Школу, - о других Школах оно было менее осведомлено и не хотело рисковать. Ректорат согласился на предложенную работу. Но так как она обещала быть не слишком тяжелой (естественно, для опытного магистра), ее поставили на конкурс. Многие магистры-практиканты фактически отказались участвовать в конкурсе: сообщество Лорихар уже имело свою историю, нужно было только ее систематизировать и ввести в порядок общего полотна Истории. Второй причиной их незаинтересованности была материальная невыгодность контракта: уплаченная сумма сама по себе была небольшой, а для практиканта и того меньше - четыре пятых уходило в казну Школы. Расчетливые практиканты предпочитали выполнять до окончания магистерской практики несложную работу, предоставляемой самой Школой, и не связанную с большой ответственностью. Я же не соблазнялся деньгами, - потенциальная ответственность

не страшила меня, а лишь возбуждала. В конкурсе выставили свои кандидатуры всего три младших магистра, в том числе и я. Мне повезло (подозреваю, тут не обошлось без моих тайных покровителей) я выиграл конкурс и получил настоящую практику. Я с жаром принялся за историю Лорихара: целыми днями работал в общем лабораториуме, каждый день наведывался в архив (к неудовольствию щекастого архивариуса), выписывал документы из других городов. Некоторые из старших магистров предлагали мне свое руководство. Но к их огорчению я вежливо отказывался: мне хотелось самостоятельно создать свой первый труд и традиция Школы это разрешала.

Первый год практики пролетел почти незаметно для меня: я не замечал смен сезонов, почти не участвовал в празднествах, не общался с сокурсниками и магистрами. Мне хронически не хватало времени - словно какая-то огромная жажда требовала от меня не на минуту не оставлять работу. Внешний мир для меня в тот год фактически не существовал. Только позднее я узнал, что многие магистры были не довольны моим неучастием в повседневной жизни Школы. Именно в тот год я впервые не разу не встретился со своими родителями. И как мне потом рассказывал общительный привратник (те, кто не являлись историками, не могли переступать порог Школы), на многочисленные вопросы встревоженных родителей, он отвечал одно и то же: "Он много работает. Он создает историю..." Я настолько оторвался от окружающего меня, что забыл, где я и что находится вокруг. Мое погружение в историю сообщества Лорихар было бесконечным. Я применял всевозможные методы интерпретации и скоро почувствовал, что что-то мешает мне углублять и расширять полотно Лорихара. Сначала я никак не мог понять, что же мне мешает? Другие обитатели Школы? Нет, я почти не сталкивался с ними, будучи погружен в реку уже прошедших событий далекого от меня края. Посторонние мысли?
– у меня их тогда не было. Вскоре я понял предмет моего необъяснимого беспокойства: в широкой интерпретации и в свободных аналогиях мне мешали некоторые традиции Школы. Они по сути не давали мне придать законченную форму мною воскрешенного и отлитого в четкое слово. Не осознавая того, я решил пренебречь этими традициями, уповая на одно из высказываний великого Перинана: "Если порядок вещей не способствует успешному созиданию, созидай прежде того лучший порядок..."

Но когда открылось, что изыскания ведутся не в строгом соответствии с установленной традицией, благожелательность со стороны старших магистров исчезла. Новость о пренебрежении мною некоторых традиций Школы облетела всех ее обитателей. Под окнами моей комнаты стали толпится любопытные ученики, а некоторые магистры, - большей частью младшие, - делали мне неясные замечания и намекали на какие-то последствия. Я допустил глупость, не задумавшись о таком странном поведении обитателей Школы, продолжал работать, по-прежнему не замечая суетливой и шумной жизни молодых, размеренной и властной - старых. Со временем я стал переносить работу из лабораториума себе в комнату, - это не поощрялось, - но так я экономил драгоценное для меня время. Однажды к моим окнам подошел один из старших магистров (лицо его я не разглядел, будучи увлеченный работой, - поэтому я до сих пор не знаю, кто это был) и приказал привратнику не позволять ученикам толпиться в внеучебное время под окнами магистерского общежития. Привратник криками разогнал малышню и тем отвлек меня от истории Лорихара. Я обеспокоенно посмотрел в окно, но там уже никого не было...

Тогда-то ко мне в лабораториум зашел сам Герт Лассавит, Наставник Школы. Я удивился такому визиту и приготовился к неприятностям: по рассказам коллег-младших магистров я был прослышал о суровости Наставника к не придерживающимся традиции даже в мелких деталях. Я не ошибся в своих предчувствиях: Наставник был рассержен на мое поведение. Он сдержанно поздоровался и уселся в деревянное кресло, - единственное в комнате. Я же остался стоять перед ним, - было не принято сидеть в присутствии старших по сану. Магистр Герт не стал ходить вокруг да около, он сразу же перешел к делу, которое его тревожило и, что таить, возмущало. "Почему ты не следуешь традиции нашей Школы, магистр Йорвен?" - спросил он у меня, всем своим видом излучая неудовольствие. Я не нашел, что ответить. Я и сам не знал, почему мне не хотелось следовать традиции, а работать самостоятельно. Тогда Герт спросил у меня: "Неужели ты думаешь, магистр Йорвен, что я буду и дальше не замечать такого отношения?" Я ответил ему в том духе, что прекрасно знаю и не сколько не сомневаюсь в осведомленности Наставника. Видимо, это я сказал с некоторым сарказмом (действительно, визит Наставника был мне неприятен), потому что Герт еще больше раздражился. Он посоветовал мне прекратить самостоятельную работу и прекратить изучение сообщества Лорихар, а подключиться к текущим делам, проводимым Школой в городе. Мне было посоветовано, чтобы я возглавил работу класса практикующих учеников. Тон советов был тоном приказа. Я не посмел ослушаться Наставника. После такой выволочки обо мне будут знать все историки Школы. Вряд ли я смогу продолжить начатую работу: начальник архива просто не допустит меня к материалам, относящимся к сообществу Лорихар... Я согласился с требованием Наставника и тогда он покинул меня...

Когда же я вышел из лабораториума, все уже знали о происшедшем и многие поговаривали о возможном исключении меня из Школы. Я не верил в это, так как такое решение могло последовать после неподчинения Наставнику или после открытого отрицания традиции и авторитета великого Перинана, что считалось настоящим преступлением. Я не горел желанием лишиться сана и оказаться на улице, среди Незнающих. Сама мысль о том, что я буду отстранен от анналов и текущего созидания истории, ужасала и перевешивала тогда всякое чувство противления или неудовольствия...

Многие молодые магистры время от времени поговаривали в узком кругу, как хорошо бы было, если изменили традицию и дали каждому возможность самостоятельного изучения. Но это были наивные разговоры. Они ни к чему не вели. Все помнили историю группы Ютиса: когда он открыто выступил против традиции Школы, и его и еще десять смельчаков Ректорат исключил из Школы, лишив сана и членства в корпорации. Судьба их окончилась печально - ни одна из Школ, существующих в Изученном мире, не осмелилась принять изгоев у себя или допустить к анналам. Как известно, все Школы связаны между собой намного теснее, чем бы им этого хотелось: ткань истории требует непрерывности и равномерной заполненности, не смотря на различия в интерпретации... Ютис от бесперспективности наложил на себя руки, а след его последователей растаял за границами Изученного мира. С тех пор всякого смельчака или просто сомневающегося в традиции в насмешку именовали "братом Ютиса". Сказать "школа Ютиса" означало обвинить оппонента в эклектизме и оторванности от всякой исторической традиции. Когда Наставник Герт вынес мне отчетливое порицание, некоторые прозвали меня "братом Ютиса", - но помню, я не обиделся. В моем сердце поселилась незнакомая мне до селе тоска: то, что казалось мне до того верным и величественным, оказалось вдруг ложным и мелочным. Одна из пословиц корпорации гласит: "Если в сердце твоем поселилось сомнение, значит, ты - не историк". Именно тогда я осознал себя в новом качестве. Нет, я продолжал считать себя историком. Но совсем не в том понимании, в каком это принято в Школе Перинана...

Тогда я впервые задумался о том, чтобы покинуть Школу. Сделать это раньше установленного срока было нельзя: после исключения из Школы и корпорации я перестал бы быть вообще историком, - а этого я не хотел. Значит, мне прийдется ждать установленного срока. Когда он пройдет, я имею право, как и всякий магистр, подать прошение о выходе из Школы. Только в Школе Холле такое не признавалось, - но это все потому, что она была самой древней и консервативной. Другие Школы признавали право полного магистра (то есть получившего настоящую степень и отработавшего установленное время на пользу корпорации) покидать стены альма-матер и становиться свободными историками. Свободные историки могли самостоятельно вести изучения, устанавливать свои традиции, учить и основывать свою Школу. Свободными историками в свое время были Элумар, Кадельбер и великий Перинан. Это не порицалось, но и не поощрялось Наставниками. Были случаи, когда тот или иной магистр, будучи сторонником свободного изучения, не мог десятилетиями покинуть Школу из-за нежелания Ректората. Так случилось с Барененом и Реннером, - последнему так и не удалось стать свободным историком. Но и Свободное изучение не было каким-то легким делом, сказкой, упоением. Если бы я так думал, мне было бы легче переносить то не оформившееся недоверие ко мне, которое возникло после моей размолвки с Наставником. Я знал, что такое быть Свободным историком. Это значит, что ты лишишься поддержки своей Школы, что ты потеряешь работу в том городе, где получил образование и сан. Это значило, что ты потеряешь друзей и знакомых, - останешься один на один с Историей, как говорили у нас в Школе. Вряд ли власти других городов и сообществ захотят предоставить тебе оплачиваемое место: у них есть свои Школы. Значит, если не случиться чуда и мне не удастся найти занятие в Изученном мире, прийдется последовать за его пределы и осваивать неведомые безвременные территории, о которых по сути ничего не известно. Найти себе учеников было делом нелегким: давно были не те времена, что при учительстве Холле. Среди Школ царила атмосфера взаимного недоверия и соперничества: последователи каждой из установленных традиций пытались заполучить новых учеников. Было так заведено, что в городе, селении и в целом сообществе Изученного мира, приоритет в наборе учеников имеют Школы, а только затем Свободные историки. Свободный историк был не просто вне корпорации - он практически не имел доступа к анналам, а сам их составить не мог: анналы создаются тысячелетиями. Мне не улыбалось бродить по пыльным дорогам неведомых земель, в которых полной опасности и неизвестности. Но почему-то я уже не мог создавать историю, как все мои коллеги; вместе с ними ткать полотно событий и выстраивать стройный костяк интерпретаций. Ах, чтобы я не отдал за то, чтобы вернуться во время ученичества, - думалось мне иногда. Но время не повернешь назад, а событие - не исправишь. Можно изменить интерпретацию факта, но не сам факт...

Годы практики текли медленно и были похожи друг на друга. Некоторые из моих сокурсников стали старшими магистрами и возглавили свои темы. Некоторые, что были не так талантливы, - с удовольствием занимались с учениками в классах. Они не замечали насмешек: в Школе равно почиталось образование и исследование. Сам Наставник был одновременно Ректором и преподавателем. Но мне не удавалось ни того, ни другого: Ректорат не давал мне серьезных заданий, а работа с учениками меня тяготила. Чаще всего я вел текущие работы в городе: вносил в городские анналы родившихся, умерших, брачующихся, события, произошедшие и готовящиеся. Это была скучная работа, но это была практика: мой разум приобретал профессионализм, свойственный всякому историку. Иногда я участвовал в корпоративных празднествах: зачитывал общую историю города после литургии, проводимой Наставником. Более почетное занятие доставалось старшим магистрам: они зачитывали историю Школы, историю Маттея, Первого историка, Перинана, Основателя Школы, его Первых Учеников, Наставников Школы, сменяющих друг друга. Я видел желание некоторых из магистров польстить Герту, но это было кощунством: по традиции, восхвалению и описанию мог быть подвергнут только уже умерший Наставник. При жизни Наставника было запрещено вносить его имя в списки Наставничества, а его деяния - в анналы Школы. По заведенной традиции, Герта официально называли Ректором и он имел степень главного магистра, но не более того. Конечно, все за глаза именовали его Наставником он и был Наставником. Но официальное звание приходило только после смерти... Неловко было наблюдать, как желающие ускорить карьеру, в ритуальных чтениях проводят почти открытые параллели и аналогии с Наставником Гертом. Все было рассчитано на то, чтобы Герт услышал столь плохо скрываемое славословие и приметил льстеца. Герт делал недовольный вид, но все знали, что ему нравиться слушать интерпретации на грани разрешенного и недопустимого. Как правило, льстецы к следующему празднеству получали повышение. Один лишь я оставался в младших магистрах. Я тоже мог испробывать нечестный путь карьеристов. Но, во-первых, я считал это грязным делом. А во-вторых, я был слишком горд для этого...

Шли годы. Практика и празднество сливались в один мутный поток, в котором уставший глаз уже не замечает разницы между разводами и тонами. Это недопустимо для историка, но, видимо, я перестал быть им отчасти. Стена недоверия росла ко мне и вскоре я остался один: ученики, приписанные ко мне, как мне думалось просто из жалости, время от времени перебегали к другим магистрам. Сначала это удручало меня и наводило на невеселые мысли. Но потом... Потом я научился прощать и понимать их, - когда-то я и сам был таким, как они. Я жадно рвался к знаниям, я хотел участвовать в составлении анналов, я в тайне мечтал стать будущим Наставником, - чтобы мое имя прославилось, а мои изречения украшали книги наравне с изречениями великого Перинана...

Несколько попыток вернуть доверие к моей персоне ни к чему хорошему не привели. За мной уже надежно утвердилась репутация бунтаря и бесперспективного человека. Разговоры со старшими магистрами оставались разговорами. Одни из них относились ко мне с открытой враждебностью, другие симпатизировали мне, иногда казалось, что они меня жалеют. Но никто из них не хотел поднимать мою тему при Наставнике или на Ректорате: видимо, боялись, что их могут посчитать скрытыми сторонниками "брата Ютиса". Даже Игат, бывший мой протеже и Ведущий исследования Баллубиса, с грустью признался мне. Он был откровенен, сказав: "Я не могу защитить тебя перед Гертом, потому что боюсь за судьбу исследования... Ты же знаешь, Йорвен, сколько лет мне понадобилось, чтобы получить право работать в этом направлении?" - Спрашивал он у меня, и сам отвечал себе, не дожидаясь моего невнятного ответа: "Десять лет, Йорвен, - это хороший срок. Я не могу позволить себе потерять еще десять лет. Я уже не молод. И мне приходится думать о тех магистрах и учениках, что участвуют в исследовании под моим началом. Я не могу кинуть на них тень сомнения. Никто не говорит, что ученики виноваты в проступках учителя. Но все равно им потом не доверяют - раз магистр оплошал, то допускается мысль, что и те, кого он выдвинул, рано или поздно оплошают. После твоей размолвки с Гертом меня ограничили двумя младшими магистрами и семью учениками. Это немного. И не будет откровением, если я скажу - это недостаточно, видит История, для моего исследования... Но я тебя не виню", - попытался остановить меня Игат, подняв правую руку, словно хотел вернуть назад, в прошлое, - "Я хочу, чтобы ты меня правильно понял. Я хочу, чтобы ты понял мотивы моего отказа. Я не сколько не сомневаюсь в твоих способностях: раньше я считал тебя талантливым и сейчас считаю. Но, вряд ли тебе, Йорвен, удастся раскрыть его... Я мог бы посоветовать тебе ждать благосклонного отношения, как то делали Баренен и Реннер. Но после Герта, - да будет ему многие года созидания!
– вероятным Ректором станет Олехен, его теперешний первый помощник. А от него ты не дождешься милостей. Если ректор Герт терпит тебя и просто игнорирует, то как знать как поведет себя магистр Олехен, - да будет ему многие года созидания!.. Я знаю, о чем ты подумываешь, Йорвен, и считаю, что это единственный возможный для тебя вариант. Но, во имя Истории, подумай хорошо прежде, чем решишься на это. А теперь я устал. Честно скажу, я перенервничал. Лучше тебе уйти, магистр Йорвен..." Я и сам знал, что лучше мне уйти, - только принятая ранее мною к Игату вежливость, а также установленный порядок отношений в Школе не позволяли мне уйти тот час же. Мне не терпелось оставить старого магистра и когда я это сделал, я испытал непонятное облегчение...

Поделиться:
Популярные книги

Газлайтер. Том 6

Володин Григорий
6. История Телепата
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 6

Идеальный мир для Социопата 2

Сапфир Олег
2. Социопат
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
6.11
рейтинг книги
Идеальный мир для Социопата 2

Наследник с Меткой Охотника

Тарс Элиан
1. Десять Принцев Российской Империи
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Наследник с Меткой Охотника

Дело Чести

Щукин Иван
5. Жизни Архимага
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Дело Чести

Снегурка для опера Морозова

Бигси Анна
4. Опасная работа
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Снегурка для опера Морозова

Лишняя дочь

Nata Zzika
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.22
рейтинг книги
Лишняя дочь

Вдова на выданье

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Вдова на выданье

Дядя самых честных правил 7

Горбов Александр Михайлович
7. Дядя самых честных правил
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Дядя самых честных правил 7

Муж на сдачу

Зика Натаэль
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Муж на сдачу

Книга пяти колец. Том 2

Зайцев Константин
2. Книга пяти колец
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
5.00
рейтинг книги
Книга пяти колец. Том 2

Ваше Сиятельство 5

Моури Эрли
5. Ваше Сиятельство
Фантастика:
городское фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Ваше Сиятельство 5

Неудержимый. Книга X

Боярский Андрей
10. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга X

Законы Рода. Том 3

Flow Ascold
3. Граф Берестьев
Фантастика:
фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Законы Рода. Том 3

Счастливый торт Шарлотты

Гринерс Эва
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Счастливый торт Шарлотты