Гудвин
Шрифт:
испугалась. Я и Максима боюсь, но он хотя бы не такой разговорчивый.
– Так его выпустили?
– Да, в тот же день, когда ты в полицию заходил. Комаров, кстати, сбежал.
– Куда?
– Не знаю. Никто не знает. Приезжал твой папа, когда ты без сознания был. Теперь
вместо Комарова там длинный такой парень работает. С твоим папой приехал.
– Дюжин, что-ли?
– Не знаю, - она положила руку ему на грудь.
– Но, судя по его лицу, он страшно
недоволен.
– Точно Дюжин, - вздохнул Миша.
– Жаль его.
В
– Слушай, я пойду, - взволнованно сказала Саша.
– Выздоравливай скорее.
Миша промычал в ответ что-то неразборчивое. Саша дошла до окна, а затем вернулась, чтобы поцеловать его в лоб.
32
Утром мы с Сергеем сидели в коридоре госпиталя, разглядывая старые советские мозаики на стене, изображающие детей, играющих в мяч, доктора со шприцом и сцену из 'Волшебника Изумрудного Города.' В моей памяти проигрывались картины прошедшей ночи. Я переживал о том, что всё могло закончиться намного хуже. Думал о том, что нам просто повезло. Мои руки слегка дрожали, но в этом, скорее всего, было виновато похмелье.
Вскоре дверь в десятую палату отворилась и в коридоре показался Миша. Выглядел он чудовищно. Перекошенный на правый бок, сгорбленный в три погибели, с голым торсом, обмотанным повязками в несколько слоёв, в тренировочных штанах и тапках. Волосы слиплись в один большой комок и будто тянули голову вниз. Проковыляв три метра до нашей скамейки, он сел рядом с Сергеем.
– Здорова, Михан, - протянул Сергей и хотел было что-то добавить, но Миша его перебил.
– Есть сигареты?
– сказал он хрипло.
– Конечно!
– мы одновременно порылись в карманах. Я даже забыл, что не курю.
Сергей протянул Мише сигарету и зажигалку. Миша поднялся, выпустив нечто среднее между хрипом и писком, и зашаркал в сторону выхода. Мы нагнали его и молча двинулись следом.
– За лекарствами сначала зайдём.
– сказал он.
На первом этаже был проход в Ларисину аптеку. Мы тихо вошли. В нос ударил запах лекарств. Лариса сидела за обшарпанным столом среди стеллажей с бутылками, банками, упаковками и коробками, и что-то писала. Миша дополз до стула и сел перед ней.
– Чего?
– не подняв взгляда, спросила Лариса.
– Лекарства вот, - пробурчал Миша, как и все мы, терявший уверенность в присутствии
врача.
– Сказали к вам зайти.
Лариса наконец посмотрела на него.
– А, эт ты, - сказала она так, словно к ней вернулся блудный сын.
– Сейчас принесу.
Встав, она дошла до одного из шкафов и принесла кулёк из небольшой коробки, пузырька и толстого рулона марли.
– Перекисью потом смочишь бинт и заново обвяжешь. Друзья пусть тебе помогут.
– Миша кивнул.
– Обезболивающее пей. И вот ещё.
С этими словами она протянула листок.
– Вот рецепт на антибиотик. У нас его нет, в Городце есть.
– Ясно, - кивнул Миша, мы тоже согласно что-то пробубнили.
Миша встал и, взяв кулёк, пошаркал в сторону двери. Но он не успел сделать и трёх шагов, как его глаза, не отрывавшиеся от рецепта всё это время, медленно поднялись на нас. Я посмотрел на него, вскинув левую бровь. Он ничего не сказал, но развернулся и плюхнулся обратно на стул перед Ларисой.
– Ну чего ещё?
– набычилась та.
Но Миша, казалось, ментально покинул помещение. Вместо ответа он достал из кармана сигарету и поджёг её, чтобы выдохнуть густое облако дыма в потолок.
– Ты с ума сошёл, что-ли? А ну вон отсюда!
– неистово заверещала Лариса.
Сначала Миша не ответил. Но потом прозвучал его голос, словно из могилы. Рука с зажжённой сигаретой задрожала, взгляд опустился на пол.
– Меня бросила девушка, - сказал он и начал загибать пальцы на левой, свободной руке.
– Моего друга посадили в какую-то... кладовку. В меня стреляли. Потом пырнули ножом. И ещё я чуть не сгорел.
Его безумный взгляд переместился на Ларису, которая сдерживалась, чтобы не закричать.
– Я, - он перешёл на шёпот.
– Всё знаю.
Я ткнул Сергея в бок, он в ответ ударил меня кулаком в плечо. Мы оба вылупились на Ларису. Та вдруг сгорбилась, глаза её забегали. Она стала похожей на тигрицу, готовую к прыжку.
– Лариса Ивановна, - спросил Миша вкрадчиво после смертельно-долгой паузы.
– Вы работали перед Новым Годом в психиатрическом отделении?
Фельдшер открыла рот но Миша успел её перебить.
– А я и так узнаю, - он принял задумчивое выражение и кивнул.
– Я ведь первым делом в полицию пойду. Но вам я расскажу, как было дело. Вы работали в отделении, потому, что больше некому было. Все уволились тогда.
Судорожно вдохнув, Лариса выдавила из себя какое-то невнятное бурчание. Она была явно не готова к психологической битве.
– Чардымова должна была провести там ещё лет десять. Но вы решили её выпустить.
– Миша снова кивнул, приглашая Ларису с ним согласиться. Пепел упал с сигареты и рассыпался по полу.
– Может быть, она вас уговорила. А может быть, вы над ней сжалились.
Теперь лицо фельдшера приняло цвет белоснежного халата. Она больше не шевелилась.
– Но Чардымова ваших надежд не оправдала и убила человека. А знаете, что вы сделали потом?
– он ткнул в неё сигаретой.
– Вы решили всё исправить. Вы решили пойти и затащить её обратно в психушку.
Миша бросил сигарету под ноги и затёр тапкой.
– Но ничего не вышло, - не поднимая взгляда, сказал он.
– И вы её убили.
Они посидели в тишине ещё немного. Я почувствовал, как мои ноги затекли, и посмотрел на Сергея. Тот пожал плечами. Лариса сделала какое-то движение и Миша очнулся от мрачных мыслей.