Гудвин
Шрифт:
Её брови скрылись под чёлкой, а потом снова появились. Затем опять. И опять.
– Чего?
– недоумённо спросил я.
– Извращенцы!
– громко прошипела она.
– Короче, идите вы, это... спросите ещё кого-
нить.
И, повернув к нам заднюю часть, она скрылась в коридоре. Пожав плечами, я спрыгнул с крыльца и зашагал к следующему дом. Сергей присоединился ко мне через минуту, оставив след жизнедеятельности у Юлиного крыльца.
Соседний дом делили между
Дом их выглядел прилично. Слегка розоватый, с кривой, но недавно покрашенной в белый входной дверью, он мог похвастаться необычайно большим, коричневого цвета, сараем. Тишка переделал его в гараж, поставив широкие железные ворота и выкопав яму для замены масла.
Тишка мастерил удивительные штуки ещё до того, как я родился. Когда мне исполнилось пять лет, он рассекал по деревне на мини-мокике, сделанном из старой бензопилы и детского велосипеда. Когда я подошёл к десяти годам, они с братом покоряли болотистые земли вокруг Узолы на 'Багги' с толстенными колёсами. У него имелся мотоцикл Урал с коляской. Ведущее колесо этой коляски производило на всех впечатление.
Письмо, которое мы планировали передать братьям, адресовалось ни Тишке и ни Гришке, а вовсе какому-то Йосе Малинову. Мы никогда о Йосе не слышали, но эту фамилию в нашей деревне носили только братья, поэтому мы решили спросить их.
Гришка стоял на крыльце в одних спортивных трусах, с шестнадцатикилограммовой гирей, вскинутой высоко над головой. Когда мы подошли, он бросил снаряд на снег и вдохнул морозный воздух полной грудью.
– А, молодёжь!
– воскликнул он, завидев наши сгорбленные фигуры.
– Как жизнь?
– Здорова, Гришка, - ответил я без энтузиазма. Сергей и вовсе мрачно кивнул.
– У нас
дело к тебе.
– Ну, рассказывайте, - он упёр здоровенные кулаки в бока.
Я достал конверт и повертел его в руках.
– Слушай, у нас тут письмо. Адрес твой, да вот имя странное - Йося Малинов. Ты не знаешь, кто это такой?
Гришка сначала насупился и устремил взор в бесконечную даль между домами напротив. Затем озарение снизошло и он залился басистым хохотом.
– Так это ж Тишка!
– объяснил он, просмеявшись.
– Иосиф Малинов, то бишь.
Мы с Сергеем уставились на него в полном недоумении.
– Когда мы учились в школе, - Гришка кивнул в сторону берёзовой рощи.
– Урусову- мелкому ещё трёх лет не исполнилось. А вы оба даже не родились. Так вот, Андрюшка Йосино имя выговорить не мог. Мы его научить пытались, а он всё какую- то белиберду говорил. А патом как гавкнет - Тишка! Так и прилепилась к нему эта кличка. Я уж даже его настоящее имя забыл.
– Так это ему письмо?
– спросил я зачем-то.
– Ну да, - ответил Гришка и поднял гирю.
– Вестимо. Он в гараже вон, поди спроси.
Мы
– Здорова, пацаны!
– сказал он, махнув нам.
– Чё надо?
Тишка разительно отличался от своего брата - худощавый, с тонкими ручонками и длинной шеей, он больше походил на Сергея, за исключением роста. Из его карманов вне зависимости от времени суток и погоды за окном, торчали гаечные ключи и отвёртки. Когда он отошёл от станка, я увидел в нём вертикально закреплённое полено с нависшим над ним сверлом. Под станком валялось несколько таких же поленьев.
– Письмо вот для тебя, - я протянул ему конверт.
– Написано, Йосе.
Тишка разорвал конверт так ловко, словно ему приходило по пять писем на дню. Изнутри, на наше общее удивление, посыпались цветные бумажки, которые при ближайшем рассмотрении оказались фантиками советских конфет и вкладышами турецких жвачек. Кроме них там лежала открытка с видами грузинского Батуми. Тишка перевернул её к нам лицом и вгляделся в текст.
– Ворота бы закрыл, - пожаловался Сергей, приплясывая. Я буркнул что-то вроде - 'ага'.
Но Тишка на наши слова не обратил внимания. Судя по его глазам, текст он перечитывал к тому моменту уже третий раз. Только во второй раз взглянув на него, я понял, что он сдерживается от того, чтобы не заплакать. Сначала его глаза заблестели в тусклом свете сетчатых гаражных ламп, а затем он закусил правый кулак. После всего, прожитого за эти двое суток, я перестал удивляться. Серей тоже перестал - он слегка пожал плечами, когда я посмотрел в его сторону.
– Ты чё, Тишка?
– спросил я, наконец.
Сначала он помотал головой без всякого признака того, что разобрал мои слова. Затем послышался его глухой голос.
– Мать пишет. Из больницы.
– Что?
– заинтересованно спросил я.
– Погода, говорит, хорошая. Всё, говорит, нормально. О Гришке чтобы заботился.
– тут
он вознёс глаза к потолку.
– А он вон какой вымахал, кретин. Я закусил нижнюю губу, Сергей достал сигарету и закурил.
– А потом-то что?
– подтолкнул его я.
– Померла она потом, - прошипел в ответ Тишка. И, сделав паузу, добавил.
– Пошли
напьёмся.
Поначалу я чуть не подпрыгнул от удивления. Но затем услышал тихое Сергеево 'пошли' и подумал - чем этот вечер хуже остальных? Тишка вытащил из станка деревяшку и бросил его вместе с остальными дровами на поленницу. Мы вышли из гаража и вошли в дом, где Гришка кипятил чайник на печке. 'Мы бухать' - мрачно уведомил его брат. Тот не стал препятствовать, а лишь неодобрительно хмыкнул.