Гудвин
Шрифт:
– Понятно, - наконец протянул он тихо.
– Это вы её убили. Мы посмотрели друг на друга в ужасе.
– Нет-нет!
– нервно запротестовал я.
– Да-да, - согласился со мной Сергей.
– То есть нет. Это не мы.
– А кто же тогда?
– Комаров прищурился.
– Не знаю, - машинально ответил я и пожал плечами.
– Выходит, - капитан ткнул пальцем в дверь.
– Наркоман.
– Не, точно не он, - поспорил Сергей.
– И не вы.
– утвердительно сказал он.
– И не мы, - согласился Миша, улыбнувшись неуверенно.
И
Вылетев обратно в приёмную, мы тихо закрыли дверь и поставили холодильник на место.
– Не боись, Макс, - сказал Миша заключённому.
– Мы тебя вытащим. Мы быстро.
– Да, это просто ошибка, - поддакнул Сергей.
– А ну цыц!
– шикнула Зина.
Максим, который вообще не слыл особо разговорчивым человеком, пожал плечами, изобразив на лице покорное смирение. Он не выглядел совсем плохо. По крайней мере, не хуже обычного. Мы вышли на улицу один за другим.
– Давай, Петрович, - шепнул Миша на пороге.
– Давайте, пацаны.
– ответил тот.
6
Утро следующего дня началось неожиданно. За окном было ещё темно, когда Сергей дёрнул простыню изо всех сил и я с грохотом повалился на пол. Очевидно, что всё мрачное настроение вчерашнего вечера сошло с его души словно весенний снег с тёплой земли.
– Ты чё, - спросонья воскликнул я.
– С ума сошёл?
– Тихо!
– зашипел он сквозь палец, улыбаясь.
– Миша спит.
Кряхтя, я поднялся с пола и отряхнулся. Одно хорошо - в деревне нет привычки снимать с себя одежду перед сном. Не включая свет, я зачерпнул из канистры воду ковшиком и сделал несколько больших глотков.
Легенда гласит, что раз или два в неделю дочь старой учительницы литературы Валя Прилепина открывает сельский магазин. Он работает строго с пяти до семи утра и в нём можно купить разнообразную снедь вроде водки или крупы. Сегодня мы наконец решили проверить, так это или нет.
Часы показывали ровно пять, когда мы тихо пробрались через комнату, в которой Мишин храп начисто лишал всякой возможности шуметь. На улице валил снег. Сергей дёрнул дверь машины и ледяная корка, покрывшая кузов за ночь, с хрустом обвалилась. Забравшись внутрь, он повернул ключ. Машина, издав протяжный писк, замолчала.
– Чёрт, батарея замёрзла!
– выругался он и состроил противную гримасу.
Мы выбрались наружу и побрели в сторону магазина по глубокому снегу. Через полчаса иссиня-чёрное небо начало светлеть, приобретая сероватые и свинцовые оттенки. Деревня уже давно проснулась, окна светились тёплым оранжевым светом. Сизая дверь жёлтого дома справа с грохотом отворилась, на пороге показалась Юля Сербова с ушатом в руках.
– О, парни, вы куда?
– звонко выкрикнула она, выплеснув содержимое ушата перед крыльцом.
– В магазин, пробурчал Сергей.
– Водку,
– она расхохоталась и скрылась за дверью.
Белый дом слева, принадлежавший дяде Паше, тоже скрывал мистическую историю. Всякий раз проходя мимо него, мы наблюдали одну и ту же картину - глаз смотрел на нас сквозь дверную щель или из-за угла. Вот и сейчас тёмная фигура виднелась за занавесками. Это был не Паша, конечно. Паша - вороватый мужичок лет пятидесяти, которому есть ещё чем заняться. Коровы у него не было, зато имелся крупный хряк и штук десять кур, которых гоняла его дворняга Рэкс.
А вот того, кто смотрит из-за занавесок, мы никогда не видели. Кроме глаза, конечно. В деревне ходили разные легенды: что это Пашкин сын, которого он забрал из детдома. Или что это сын его сестры. Но самая распространённая версия гласила, что это ничей вовсе не сын, а, так сказать, сожитель. Но Пашу об этом никто не спрашивал. Лишь у него одного в деревне имелся трактор, которым он расчищал дорогу зимой, а по весне
распахивал поля всех окружных хозяйств. Кроме этого, он держал экскаватор, который делал его просто-таки бароном местного масштаба.
Когда впереди показалось крыльцо магазина, мы оба чуть не подпрыгнули от радости - открытая железная дверь обнажала классическую советскую проходную с хромированными трубами, которые кто-то в СССР решил использовать вместо ручек.
Очередь толпилась перед крыльцом, народ приплясывал и разминал конечности. Последним стоял Андрей Урусов, племянник деда Вани. Когда мы подошли, он улыбнулся нам, продемонстрировав кривые передние зубы, и натянул знаменитую чёрную шапку с эмблемой New York Yankees пониже на лоб.
– Здорова, Андрюха, - сказал Сергей, прокашлявшись.
Андрюха гулко втянул воздух носом, попутно собрав в нём все сопли, и выплюнул их перед нами.
– Ну здорова!
– он протянул руку.
– Водка есть?
– Я вспомнил слова Юльки Сербовой, протягивая окоченевшую
конечность.
Глаза Андрея неожиданно расширились, он вздёрнул брови и толкнул стоявшего перед ним в очереди Витька, от чего тот чуть не развалился на куски.
– Слыш, водка есть там?
Витёк задрожал всем телом и хрипло каркнул в сторону входа.
– Чё, водка закончилась?
Толпа тут же подхватила новость, послышались удивлённо-боязливые возгласы: 'Водка там есть?', 'Говорят, закончилась!', 'Всю раскупили уже что-ли?', 'Вальку спросите!' Через несколько секунд волна пошла обратно: 'Да полно водки-то!', 'Всё там есть' и 'Это всё Витёк, мудила!' Мы с Сергеем хрюкнули.
Примерно через десять минут мы уже рассматривали дивный интерьер магазина. Чего там только не было: докторская колбаса, печенье, тушёнка и килька в томате в красивых консервных банках, уложенных пирамидой. Огромные мешки с мукой и крупой с воткнутыми в них металлическими совками стояли вдоль дальней стены, два сорта чая и множество конфет покоились на полках за могучими плечами продавщицы.