Гусарские страсти эпохи застоя
Шрифт:
Незнающий уселся за столом что-то писать в ротном журнале боевой подготовки, но был тотчас же прерван Чекушкиным:
– Командир! Мы собрались пить или походные дневники вести? Садись у печки и пиши сколько душе угодно. Заодно дровец подбросишь. Верно, говорю, товарищ майор?
Взводный устремил взор за поддержкой к зампотеху.
– Да-да! Капитан, давай отложим эту писанину на завтра. Надо поужинать, как следует, кушать хочется!
– обрадовался Антонюк тому, что его хоть о чем-то спросили за день и обратили внимание.
– Хорошо товарищи офицеры, я не буду мешать, - засуетился
Чекушкин криво усмехнулся, молча отодвинул в сторону стопку тетрадей и поставил на центр поллитровку, несколько банок сухпайка, хлеб, кружки.
Васька был хлюст еще тот! Мы с ротным совсем не обрадовались новому взводному. Этот старший лейтенант прибыл в полк в ноябре, и командиры долго не могли с ним определиться. Парню не повезло по службе: воевал два года в Афганистане и по окончанию положенного срока, по замене попал в Туркво, вместо "приличного", цивилизованного западного округа. Говорили, что всему виной служебные нарекания. Короче говоря: "залетчик", нарушитель дисциплины, разгильдяй. Раньше в роте был один ветеран войны, ротный, теперь их стало двое. Но Витька Неслышащий воевал три месяца, точнее не воевал, а участвовал во вводе войск (если не врал, то и несколько раз стрелял). Ротный рассказывал, что однажды даже лично обстрелял какой-то мятежный кишлак из танка. Скорее всего, врал, посвящая нас в свои героические фантазии.
А Васька Чекушкин был парень конкретный, задиристый, очень наглый и с гнусным характером. Он с первого дня подмял под себя Незнающего, и стал практически руководить ротой. И если раньше Витек еще мог давить на взводных капитанским званием, то теперь он беспомощно махнул на все рукой и по каждому пустяку советовался со старшим лейтенантом Чекушкиным. Один бестолковый ротный - беда для роты, а два бестолковых офицера- настоящая катастрофа. Васька обладал огненно-рыжей кучерявой шевелюрой, такого же цвета усами, нахальными голубыми глазами, был высокого роста, до невозможного самоуверен и бесконечно глуп.
Витька Незнающий был "удивленный" жизнью, а Чекушкин видимо с рожденья, без "царя в голове". Едва приехал, как подцепил триппер, о чем гордо объявил. Либо эта инфекция с ним приехал из Ташкента, либо, что было правдоподобнее, он с ней перемещался по службе. Вначале нашего бестолкового Василия назначили в лучший батальон, и в лучшую роту - первую роту. Командир полка пообещал дать вскоре роту, как никак боевой офицер! Но затем после нескольких дисциплинарных проступков и "художеств" в гарнизоне, его перекинули к нам, вместо внезапно убывшего в Германию Мурыгина.
Шаболда Лилька, кому-то хорошо дала, скорее всего, полковому кадровику, и семья Мурыгиных в спешном порядке почти экстренно отправилась за границу. А нам в качестве подарка достался этот Чекушкин.
Не фамилия красит человека, а человек фамилию. И наоборот. Часто случается так, что фамилия, данная предкам за какие-то деяния, полностью соответствует характеру ее обладателя, отображает его наклонности. И, Козлов - обладает гнусным козлиным характером, Сонин - действительно соня, Плаксин - плакса, Угрюмов - угрюмый, а Веселов - веселый. И так далее...
Васька Чекушкин был истинно "чекушкиным".
Чекушкин продолжал доставать из дипломата сало, колбасу, консервы и наконец вопросительно посмотрел на остальной примолкший коллектив.
– Вы что, так и будете чесать затылки, ждать особого приглашения?
Офицеры дружно уселись за стол, и взялись за ложки. Кулешов принес сковороду с горячей жареной картошкой, тарелку зеленых маринованных помидорчиков, да банку тушенки и опять отправился в палатку к взводу. Бутылка водки по-прежнему стояла в гордом одиночестве в центре стола.
– Не понял!
– возмутился Васька.
– Вы что, все нахлебники? Где водка, жлобы?
Антонюк с невозмутимым видом, деловито накладывал еду в свою тарелку, словно это его не касалось. Шмер виновато отвернул физиономию в сторону, семафоря зеленым ухом, Непомнящий почесал затылок и закатил глаза, и глупо ухмыльнулся. Ромашкин открыл пустой портфель, и изобразил, что ищет что -то ценное, что взял, но потерял.
Ситуацию смягчил зампотех роты Шурка Пелько, положив на стол алюминиевую фляжку:
– Тут спирт. Водку я не взял.
– Сойдет и спирт, - обрадовался Чекушкин.
– Очень даже хорошо, Шурка ты молодец! А замполит чего молчит?
– А кто предупредил, что нужно пойло с собой брать?
– смутился Никита.
– Я думал, что мы на занятия едем. Виноват, исправлюсь, завтра куплю, обязательно.
– Салабон! Где ты купишь? Что купишь? До ближайшей лавки десять верст! Если конечно товарищ майор авто выделит тогда, сумеешь раздобыть горячительных напитков. Верно товарищ майор?
Чекушкин нахально посмотрел на жлобствующего халявщика Антонюка, тот в ответ утвердительно кивнул:
– Ладно, живи замполит и пользуйся моей щедростью. Тебя Шмер это тоже касается, завтра дружно бежите в магазин.
Мишка кивнул головой в знак согласия и шустро придвинулся к столу.
Офицеры достали из чемоданов и портфелей маринованные огурцы, банки с кильками в томате и шпроты. Неловкость развеялась. На край стола поставили тарелку с маслом и сахаром из полевого пайка.
Единственную бутылку водки разлили по стопкам на один заход и тотчас принялись за спирт.
– За успехи в боевой и политической подготовке!
– шутя, произнес тост Чекушкин и стоя выпил.
Шумно выдохнув, выпили и остальные офицеры. Майор Антонюк не стал запивать спирт водой как остальные, а взял кухонный ножик отхватил большой кусок масла, нанизал его на вилку, съел и облизнулся. Следом за маслом он забросил в необъятную пасть солидный шмат сала в пол-ладошки. Рожа зампотеха при этом, из обычной ярко-красной стала пунцово-багровой. Собутыльники, молча и ошалело посмотрели, как майор пережевал этот невероятный набор закуски, закашлялись и дружно вышли перекурить на свежий воздух.