Гусарские страсти эпохи застоя
Шрифт:
Представление полковому начальству растянулось до вечера. Молодому неопытному лейтенанту все в новинку: только недавно был курсантом выпускного курса, казалось не первый год в армии (пятый), но это в прошлом, а офицерская жизнь началась с чистого листа. Теперь новый этап военной службы. Интересно как она сложится? Эх, знать бы наперед, затормозится карьера на звании "капитан" или удастся стать полковником? А не предстоит ли дослужиться до генерала?
Следующим утром Ромашкин вновь явился в штаб полка в строевую сдавать документы, откуда был быстро препровожден в батальон, а там попал в цепкие объятия начальника штаба.
– Лейтенант. Как фамилия?
– грозно спросил рябой майор, с некрасивым "шилом бритым" лицом. Он стоял на высоком крыльце из десяти ступенек, и курил, небрежно стряхивая пепел на парапет. Что он и есть начштаба, Никита об этом еще не догадывался.
– Ромашкин. Лейтенант Ромашкин. Назначен на должность заместителя командира восьмой роты.
– Ага! Отлично! Как раз во время прибыл. Попался голубчик!
– воскликнул майор, радостно потирая ладони.
– Мне ты как раз и нужен! Завтра заступаешь начальником патруля по гарнизону. Солдат тебе в подчинение определит ротный. Форма: брюки в сапоги, без оружия. Чего молчим? Приказ не ясен?
– Ясен. Так точно!
– ответил Никита, придя в полное смятение. Он то сразу представился, кто сам есть такой, а вот что за майорское "рябое мурло" им так командует пока было не ясно.
– Разрешите полюбопытствовать, чтоб впредь знать, а вы то, кто будете?
– Что?!! Кто?!! Я майор Давыденко! Начальник штаба батальона! Твой прямой начальник. Второй по значимости для тебя после комбата!
– Виноват. Не совсем понял последнее выражение. А замполит батальона у нас есть? Или он отсутствует? А ротный?
– Молчать и бояться! В порошок сотру, сгною, по нарядам загоняю болвана! Ух, ты, говорливый какой объявился. Что ни замполит, то умник и демагог! Мало мне было наглого демагога Колчакова, так еще один говорун объявился. Что ни лейтенант, то Спиноза или Сократ!
– А чем плох Бенедикт Спиноза?
– буркнул Никита.
То, что в батальоне есть и другие демагоги, и он не хуже других, его радовало.
– Тем, что вы все для меня занозы. Занозы в жопе! Одним словом, политические - занозы!
В этот момент из открывшихся дверей появился вначале широкоплечий майор, а за ним два весело хохочущих капитана.
Майор услышал последние фразы Давыденко, и нахмурил густые брови. Высокие начищенные и наглаженные сапоги этого старшего офицера блестели и переливались на солнце, огромная шитая фуражка-аэродром, была словно у латиноамериканского генерала- диктатора. Широкие плечи выдавали в нем бывшего борца, а волевой квадратный подбородок, не предвещал легкой жизни подчиненным. Правда, позднее выяснилось, что этот борец, милейший человек.
– Мирон! Ты уже теперь не ротный, уймись! Чего ты так накинулся на молодого лейтенанта?
– спросил ехидно майор.
– Солиднее нужно быть, интеллигентнее.
Начальник штаба вздрогнул от неожиданности и слегка растерялся, но затем быстро взял себя в руки и, густо краснея и без того багровым лицом, вымолвил:
– Да вот, прибыл новый замполит роты. Нахал и бездельник, по всему видно!
– По чему по всему? Какой критерий в определении?
– поинтересовался широкоплечий майор.
– Веснушки на носу? Голубые глаза?
– Видимо тот, что я за честное имя Бенедикта Спинозы вступился, усмехнулся Ромашкин.
– Наш человек!
– кудрявый чернявый капитан толкнул в бок высокого голубоглазого капитана-блондина и вновь радостно засмеялся.
– Вот, вам новый кадр!
– скорчил гримасу начальник штаба.
– Забирайте на здоровье и мучайтесь. Но главное чтоб он не забыл о завтрашнем заступлении в патруль. Иначе я его живым сожру! В первый день службы!
Майор Давыденко выбросил окурок в урну, быстро сбежал по ступенькам вниз и зашагал широкими чеканными шагами через плац по направлению к выходу из городка.
– Лейтенант! Что ты сделал с Мироном? Чем так разозлил?
– рассмеялся голубоглазый капитан.- До инсульта едва не довел мужика!
– Не знаю. Не понял. Он сам по себе взбеленил, - ответил Никита.
– Я прибыл в восьмую роту, лейтенант Ромашкин.
– Как ты вовремя объявился!
– воскликнул кудрявый.
– Я наконец-то сдам должность, ведь ты моя смена! Моя фамилия Штранмассер, и откликаюсь на Михаила.
– А на Моисея откликаешься?
– захохотал голубоглазый.
– Откликаюсь, но ни кто "в святую землю" не зовет!
– Капитаны! Угомонитесь! Молчать! Дайте молодому человеку доложить о себе, - вмешался майор, отодвигая в сторону обоих весельчаков и балагуров.
Ромашкин вновь представился, объяснился и выразил полное недоумение яростью начальника штаба.
– Про таких говорят: "Жена плохо дает, или дает, но другим!" - еще громче рассмеялся голубоглазый капитан.
– Разговорчики! Прекратить!
– вспыхнул майор-замполит, пресекая циничные намеки подчиненных, на семейные проблемы начальника штаба.
Моя фамилия Рахимов, замполит нашего третьего батальона. Вот этот насмешник - Хлюдов. Пока что, замполит седьмой роты.
– Володя!
– назвал себя капитан и протянул руку для знакомства.
– А этот капитан Штранмассер. Всем говорит что Миша, но мы не верим. С ним в принципе можно не знакомиться, а лишь поздороваться. Один хрен, сегодня тебе дела передаст, и уедет в свою Иолатань!
– Дела передаст, но сам Штранмассер не "передаст"!
– со значением произнес капитан, подняв вверх длинный указательный палец.