Гусарские страсти эпохи застоя
Шрифт:
– Запомни приятель, Штранмассер! Не путать с "Шмайсером" и "трассером". А то забавно бывает, порою слышу, кричит какой-нибудь боец: Шмайсер идет. Или Шмекером каким обзовут. А у меня простая русская фамилия: Штранмассер. Нужно просто заучить, она легко запоминается, почти как Иванов.
Ха-ха!
– рассмеялся капитан, довольный своей шутке.
– С такой фамилией, и назначили заместителем командира батальона! Майором станет!- с наигранным возмущением проговорил второй капитан.
– А я Хлюдов, потомок старинного офицерского рода по-прежнему в капитанах хожу!
– Вовочка! Мне фамилия двенадцать лет мешала должностному росту, а тебе вредит имя. Уверяю, Володя, только начальство взглянет на Вас, мой милый друг, тотчас вспоминает: Вовочка, ну вылитый проказник, Вовочка из анекдотов. Да и фамилия у тебя подозрительная Хлюдов. Есть что-то в ней ругательное. И возраст твой вполне юношеский!
– Ни фига себе юношу нашел! Двадцать девять, тридцатый годок подходит.
– Я же говорю, молод. Вот стукнет тридцать три, тогда и станешь замкомбата. Не спеши, дай срок настояться "бражке" в твоей кровушке.
Миша еще немного побалагурил, а затем с разрешения Рахимова увлек Никиту в казарму. Там он много и быстро говорил, размахивал руками, показывая тетради, конспекты, журналы, накладные на телевизор и радиоприемники, провел экскурсию по незавершенной ленкомнате.
Никита слушал, а в мозгу крепкой заусеницей сидела мысль и мешала сосредоточиться на документах: "Ни хрена себе! Тридцать три года! Вырос до капитана и стал, наконец, замкомбата. Хорошенькая перспектива: гнить в этой глуши лет десять и все на одной должности в роте и в роте!
Штранмассер познакомил Никиту с офицерами, заодно позже рассказав о каждом.
– Ротный у нас новый, по фамилии Неслышащих, но его фамилию точно ни кто не помнит и не произносит верно, употребляют, как правило: Витька Недумающий, Витька Непомнящий и тому подобное. Взводные с придурью, у каждого свой бзик. Карьеристов в роте нет, ни в прямом (сволочей), ни в переносном смысле(старых пердунов). Служат тут кто год, кто три, кто и пять лет. Первый взвод Вовки Мурыгина, вторым командует Мишка Шмер, третьим Сергей Шкребус (он же "Глобус", он же "Ребус"), четвертым Ахмедка-туркмен. Бекшимов. Зампотех лейтенант Шурка Пелько. Есть снятый ротный майор Леня Никешов. Этот "висит" за штатом, на него можно внимания не обращать. Он как старый шкаф: места много не занимает, не нужен, а выбросить жалко. Ходит на службу и ходит, ждет когда переведут в военкомат. Сам по ходу дела, со всеми перезнакомишься, подружишься.
Позже Штранмассер отвел к председателю комиссии, посодействовал в перемещении из общаги в квартиру. Майор Зверев облагодетельствовал, выделил комнату на пятом этаже, в благоустроенной квартире. Но в пятиэтажках оказался один недостаток: туалетом пользоваться можно нерегулярно, по часам. Холодная вода поступает наверх в сливной бачек с полуночи и до раннего утра. Горячей воды не бывает вовсе, по причине отсутствия оной. Ну да ладно, лучше чем в общаге с уличным туалетом и умывальником из пяти кранов на пятьдесят обитателей. Зато теперь в квартиру можно будет притащить койки из казармы, поменять белье и спать более-менее уютно.
Глава 2. Первый день службы.
Утром Никита едва не проспал на службу. Ночь стояла душной, вечером долго ворочался, не мог уснуть, а под утро глаза не открыть. Завтрак на бегу. Питались с женой в гарнизонной столовке солидно называемой "кафе", потому что ни кастрюль, ни тарелок у молодой семьи не было. Багаж еще катил где-то по бескрайним просторам Средней Азии. В столовке завтрак уже завершился, и для опоздавшего лейтенанта, кроме вчерашней котлеты "смерть желудку" да лапши, не было ничего. Быстро проглотив пищу, Ромашкин помчался в штаб на инструктаж. И тотчас попал под горячую руку начальства. Это был вновь злобствующий командир полка.
– Лейтенант! Ты, почему в нечищеных сапогах?!
Никита с удивлением взглянул на чуть запылившиеся сапоги во время перебежки через плац и слегка растерялся.
– Почему не чищенные? Минуту назад намазал их кремом и почистил, ответил Ромашкин.
– Молчать! Я сказал, обувь не чищена! На первый раз объявляю замечание!
– грозно рявкнул командир полка.
– Вы сегодня в патруль заступили?
– Так точно!
– Слушайте мой приказ: разыскать майора Иванникова и доставить ко мне! Будет вырываться - разрешаю скрутить.
– А кто это?
– осторожно поинтересовался Ромашкин.
– Как кто? Ты не знаешь пьяницу Иванникова?
– Никак нет! Я только вчера ведь прибыл в полк,- осторожно напомнил Никита. Откуда мне его знать?
– Гм, гм. Ну, это не моя забота! Найдешь!
– отрезал подполковник Хомутецкий.
– Шагом марш выполнять приказ!
В подчинение Ромашкин получил двух молодых младших сержантов.
– Как фамилии ваши?
– спросил Никита.
– Наседкин, - ответил тот, что был с рваной губой.
– Магометов, - высокомерно произнес второй, с сильным кавказским акцентом.
– Кто такой Иванников? Знаете?
– поинтересовался лейтенант задумчиво покусывая губу.
– Что за гад, которого требуют, во что бы то ни стало приволочь?
– Это зампотех девятой роты. Разжалованный майор. Я краем уха слыхивал, что его за пьянки из штаба полка турнули к нам в батальон, - пояснил Наседкин.
– В лицо- то я его знаю, но где искать, понятия не имею. В городке всевозможных закутковов и злачных мест не счесть.
– Что ж пойдем в поиск. Начнем обход всех гнезд разврата и гадюжников!
– хмыкнул Ромашкин.
Буквально за забором стоял первый одноэтажный барак, на который указал сержант. Эти домишки-бараки были разделены каждый на четыре квартиры. Ворота палисадника одной ветхой квартиры-четвертинки были сломаны, входная дверь висела на ржавой петле. Мусор устилал весь двор не равномерным слоем: где гуще, где пуще. Рой мух взлетел при появлении людей и угрожающе шумно зажужжал в воздухе. Спугнутые крысы шмыгнули в щель, злобно оглядев незваных пришельцев. Если так грязно во дворе то, каково в доме?
– подумал опасливо лейтенант. Входить в лачугу не хотелось, но надо. Лейтенант с силой дернул дверь за ручку, чтобы отворить квартиру, гнилая доска треснула, ручка оторвалась и осталась в руке.