Характеристика
Шрифт:
Приблизился к шезлонгу. Маргарита, словно не замечая его, играла струей.
— Извини!.. — Малыш запнулся на первом же слове. Глотнул воздуха и начал сначала: — Извини! Бутылки теплые. Попе сказал остудить их.
Маргарита повернула порозовевшее от солнца лицо и удивленно взглянула на Малчо. Маленький, с большой головой и выпуклыми глазами, он выглядел скорее смешно, чем нахально. Она засмеялась и махнула рукой на струю.
— Остуди! — разрешила.
Пока Малчо лез через ограду и шел по траве, он думал, что зря послушался Попе. Сейчас же, встретив
— Знаешь, такая некультурная продавщица в палатке… Лень остудить пиво.
— В палатке работает моя тетя!
Как приклеенный, согнувшись над бутылкой, Малыш повернул свою большую голову к Маргарите. На ее розовом лице не было и тени улыбки, голубые глаза смотрели строго. Он неосторожным словом, наверно, обидел ее и теперь спешил исправить ошибку:
— В сущности, виновато управление торговли! Не привозят лед в палатку.
— Мой отец начальник торговли. — Она снова оборвала его.
— Извини! — пробормотал Малчо. Откуда ему было знать, что у нее отец начальник. А мог, впрочем, и догадаться, когда видел его утром с большим портфелем, упрекнул он себя. — Ну кто может быть виноват! Сейчас жарко, вода не замерзает, потому и нет льда. Твой отец вовсе не виноват.
— Хи-хи-хи! — рассмеялась Маргарита. Ее светлые очи с любопытством глядели на забавную фигуру сидевшего на корточках Малчо. Парень вертел бутылку под струей, словно початок кукурузы на углях. — Ты очень смешной! — продолжала она. — От всего сразу отказываешься! Я же тебя обманула!
Малыш молчал. Как бы опять не попасть впросак. Еще, чего доброго, разозлится, разорется, прогонит из сада. Попе и Длинный на смех подымут. Малыш тоже не вчера родился. Он лучше помолчит, пока не поймет, куда она в конце концов клонит.
— Прости, пожалуйста, если я тебя обидела, — тихо сказала Маргарита. — Все же ты не имеешь права сердиться. Залез в сад через ограду, учишься у этого твоего приятеля.
— Пешо? — спросил Малыш.
— А он невоспитанный! Прятался от меня, когда залез, так ведь.
— Но…
— И не оправдывайся, ни за что не поверю! — Маргарита упрямо шлепнула ногой по воде, и вода разбрызнулась по нагретому цементу. — Я все поняла по твоему поведению. Выходит, вы с приятелем решили, что я уже настолько эгоистка, что и пива остудить не позволю.
— Неправда! — изумленно воскликнул Малчо. — Мы с Пешо к тебе со всем уважением… Честное слово!.. — Малыш прижал свою мокрую руку к рубашке, пока влага не охладила его разгоряченную грудь.
— Не хочу, чтобы ты клялся, я тебе верю! — сказала Маргарита. — Но я… Я не заслуживаю, чтобы меня уважали! Мой отец врач и дал мне медицинскую справку, чтобы мне не ехать в стройотряд. Утром, когда приезжали из штаба, пришлось прятаться тут! Как это унизительно! — Она опустила голову, и русые волосы упали ей на лицо. Покрасневшие плечи нервно подергивались.
— Да, это унизительно! — согласился Малыш. Ему показалось даже, что девушка плачет, захотелось как-то
— Глупости! — Маргарита тряхнула головой, и ее волосы рассыпались по спине. Она не плакала. Смотрела на Малчо сухо и ядовито. — Я не пряталась, а купалась!.. Так и скажи своему приятелю! Мне было жарко, и я купалась!.. Вот и сейчас мне опять жарко… — Маргарита прыгнула в бассейн, легла на спину и забултыхала по воде ногами. Тяжелые брызги разлетелись во все стороны. Как будто летний дождь обрушился на Малчо. — Я здорова и завтра же уеду в отряд! — выкрикнула она. Ее белые ноги то сверкали, как рыбы над водой, то исчезали в глубине. Наигравшись, она снова притихла, словно застыдившись чего-то, и виновато усмехнулась: — Ведь я здорова?
Малыш не знал, что ответить. Что девица вполне здорова, он не сомневался, но то, что она вдруг возьмет и уедет, оставив им здесь пустой шезлонг, это казалось ему верхом несправедливости.
— Что ты спрашиваешь! Если твой отец врач, ему лучше знать.
— Нет, нет, нет! Я здорова! Вот видишь… — И Маргарита снова забарабанила ногами. Потом вдруг остановилась и, задыхаясь, сказала: — Знаешь, что я решила?
Малыш поднял плечи, и его голова до половины ушла в них.
— Хи-хи-хи! — Его поза рассмешила девушку. — Наверно, у вас на стройке весело… Так что я, пожалуй, пойду к вам. Возьмете?
— Разумеется! — расплылся в улыбке Малчо. — Это ведь все равно, как если бы ты была в стройотряде. Попе даст тебе справку, что ты у нас работала. А нам как раз нужен человек — ходить за водой. Работа легкая.
— Я не ищу легкой работы! — воспротивилась Маргарита. — Буду носилки с цементом таскать, пусть все видят! — Она вылезла из бассейна и взглянула на дорогу, ведущую в город, словно ожидала увидеть кого-то. Но никого не было. И тут вдруг, забыв про Малчо, Маргарита бросилась в шезлонг и неудержимо разрыдалась. Ее мокрые плечи нервно дрожали.
Теперь она действительно плакала. Но о чем?
Малыш усвоил от отца одно правило: не говорить много. Слова как мозаика. Скажешь много, для одного не найдешь правильно места, теряется весь смысл. Для парня достаточно было того, что он услышал. Он подхватил свои бутылки и пошел к стройке.
— Она хочет у нас работать! — сказал он Попе.
— Идея неплохая, — сразу отозвался прораб, словно только и ждал этого. И, открывая пиво, сказал: — В конторе техническая документация сколько времени не разобрана. Хоть бы разложить по алфавиту…
— Она не хочет работать в конторе. Хочет таскать носилки с цементом!
— Ты с ума сошел! — Попе чуть не поперхнулся пивом. — Что скажет ее сестра, когда увидит ее с носилками. Это невозможно!
Черноволосая выбила из окна какую-то накидку и скрылась.
— Заставить сестру такой женщины носить известь! — говорил прораб, пытаясь заглянуть через открытое окно внутрь комнаты. — Куда мы докатились, Малчо… Какими глазами я буду потом смотреть! Нет, тут надо все обговорить как следует, пока не поздно.