Характеристика
Шрифт:
— Он что, на работе?
— Да, сегодня вышел. Слушай, этот ловкач стал Дасева умолять: «Я, — говорит, — о больничном и думать забуду…»
Да-с, эта девочка воистину прирожденная актриса. Голосок так чист и искренен — сплошное притворство. Будто скрежет пилы прорывается в уши, рвет мозг. Пора все это кончать! И через день потухнут любопытствующие взгляды, исчезнут недомолвки вокруг Пети… Интересно, какого цвета волосы у Дасева? Каштановые, русые?
— Алло, Филипп, ты слушаешь?
— Да-да!.. Что?
Они именно сегодня решили устроить вечеринку! Как заведено, фельдшер Методиев возьмется растягивать вытертые мехи аккордеона, санитарка Валечка будет дренькать на гитаре. Кто-то в микрофон объявит конкурс песни, пойдут приглашения на танго, на вальс, на танго… Не хочу и не пойду. Вернусь пораньше, посижу с книжкой.
— Филипп! — недовольно гудит в руках трубка. — Ты приходишь? В восемь!
— А доктор Дасев осчастливит нас своим присутствием?
«Рассмеяться или рассердиться», — видно, думает она. Выбран прежний беззаботный тон:
— Всенепременно!.. И хватит о нем. Мы просто коллеги…
Действительно, какого цвета волосы у Дасева? Петр — шатен, кажется, и доктор тоже… А глаза? Так не вспомнить.
— Лады, приду! В восемь.
Отправился пешком, пошатался по улицам и появился к девяти. На торчащем в углу магнитофоне свежие бобины, колонки рассеивают неторопливую мелодию.
— Разрешите пригласить! — только обернулся, как Жанна сплела руки у меня на плечах. Повлекла за собой, двигаясь в такт музыке — два шага вперед, один назад, два вперед… И все пошло не так, как рассчитывал. Прошел час, а я и не вспомнил о своих планах. Хохотал вместе со всеми, дважды пытался подтянуть за Жанной, когда она пела.
Она захотела забраться в глубь зала, и я пошел следом. Там несколько человек, отделившись от всеобщего галдежа, о чем-то спорили. Ба, Дасев! Я обнаружил это, лишь когда он замотал в несогласии головой и начал свои декламации:
— Призвание медицины не только лечить человека, но и жизнь его удлинять. Природа сама нам подсказывает, что это реально. Некоторые виды, например…
Еще один умник выискался! Его соломенный чуб довел меня до белого каления.
— Люди, доктор, — прервал его нарочито нахально, — и так живут слишком долго. Кое-кто даже чересчур…
Смолкли все как один. Удивленно переглядываются. Плечом почувствовал, что Жанна дрожит. Ее рука нашла мою и больно сжала. Но и это не остановило, напротив, довершило удар, к горлу подкатила обида.
— Было бы полезнее, доктор, выдумай ваша медицина средство против тех человеческих изъянов, которые…
— Танцуют все! — Жанна направилась к центру зала. Никто за ней не пошел. Дасев стукнул о стол песенником:
— Если вы пьяны, идите проветритесь, а нас оставьте в покое. Я продолжаю: наш организм приготовлен к долголетию. Пример — Кавказ…
Почва, и без того шаткая, уходит из-под ног… Я пошел на доктора с единственным желанием — унизить его перед другими, а обернулось против меня. Минуты шли, все ехидно пялились. Никто не проронил ни звука, и вдруг докторишка невозмутимо улыбается:
— А медицина, товарищ инженер, не должна выдумывать лекарства ни для добрых чувств, ни против злых. Мы бы тогда стали одинаковы, как вот эти лампочки. Дышащие роботы, и только, ведь так, Жанна?
— Да-да! — подтвердила она с готовностью.
Оставалось одно — уйти. Я старался держаться как можно хладнокровнее, но все внутри дрожало, чуть не выломал неподвижную створку двери. Перегуд за спиной взвился с новой силой, меня настиг беззаботный смех Дасева. Он и Жанна в его красных «Жигулях» год назад, два года, три… Доктора направили сюда по распределению, она приехала вслед за ним. Связь продолжалась, но — тайно, скрытно…
— Постой! — сзади прерывистое дыхание Жанны. Мне все ясно! Я спокоен и даже разминаю губы в пустой улыбке.
— К чему все это? — на ее глаза наворачиваются слезы. Саркастически молчу: что, не нравится? Это ее выводит из себя. Жанна почти срывается на крик:
— Зачем ты делаешь все это? Зачем?
— Иди к своему Дасеву! — мне не к спеху уходить. Качнувшись с пятки на носок, изображаю абсолютный холод. На ее по-детски милом лице — вопрос, отвести взгляд нет сил. Молчим, глаза в глаза. У нее дрожат губы:
— Ну зачем?!
Не дожидаясь ответа, беззвучно вздыхает. Решительно тряхнув головой, говорит, едва сдерживаясь:
— А я-то верила… Проверку закатил на море… Мне было даже приятно, но сейчас… Что тебе дался Дасев?
— А Петя? Неужто ты думаешь, все люди только-только на свет народились?
Ее лицо стало белее мела, громко хрустнули сплетенные пальцы рук. Склонив голову, Жанна уходит в клуб. Снимает с вешалки пальто. Опустив плечи, возвращается. Идет, сгорбившись, не поднимая глаз от земли, не вытирая бегущие по щекам слезы.
Перед тем как открыть дверь, она повернула ко мне лицо, яростная мука пульсирует во взгляде:
— Оставь ребенка в покое! Пусть я для тебя дрянь, но Петю не трожь! Слышал?!
В ту ночь я почти не спал. На одной чаше весов — все хорошее, что пережил с Жанной. И кажется, нет ничего весомей. Но потом как в дьявольском калейдоскопе: треп в «гайке», бьющие издевкой сотни взглядов. Я вскакивал, совал голову под холодную воду. Легчало, но ненадолго. Нет, все это кошмарный сон. Но оживала вечеринка! И снова меня вертит чертово колесо…
В конечном счете люди не будут за здорово живешь языками чесать. Наблюдали, сложилось определенное мнение. Я не без самолюбия. В перспективе — главный инженер завода, а тут… Оптимальный вариант: завтра звоню, встретил, мол, другую женщину, встретил, полюбил. Тот день оформить за свой счет… Да, извиниться перед дедом Сандю…