Харизма [СИ]
Шрифт:
...То, что сидело в кресле в центре комнаты, представляло собой тесное переплетение ветвей, корней, листьев, подножного мусора, какого полно под деревьями в лесу. Ноги, напоминающие по форме человеческие, но не являющиеся таковыми, в грязи; грязь подсыхала, отваливалась комочками, пачкала ковер. Готова поклясться, я видела промелькнувшую в том, что составляло грудную клетку, влажно блестящую черную сороконожку. Там, где у древесного человека были глаза, копошились мокрицы; одна из мокриц упала и, барахтаясь, запуталась в белокурых волосах Сони. Да, моя племянница сидела на коленях этой
– Отпусти их, и мы поговорим, - сказала я.
Трещина увеличилась, скрип стал громче.
– Ты - Харизма, - произнесло существо. Его голос был шорохом листьев, ветвей и насекомых. Все его тело помогало ему говорить. Вряд ли у него были голосовые связки.
– А ты - мокричная башка. Отпусти их, и мы обсудим то, ради чего ты здесь.
Соня взвизгнула, когда отросток-рука схватила ее за волосы. ПМ уже был в моих руках. Когда я успела достать его? Я сняла флажковый предохранитель, целясь существу в голову.
Древесный человек спихнул Соню с коленей и вальяжно откинулся на спинку кресла. 'Макаров' не впечатлил его, я имею в виду, вообще не впечатлил. Даже злость древесной твари была бы хоть каким, но результатом, однако - ничего: ни злости, ни насмешек.
– Ребенок может идти. Но они, - крючковатая рука указала на Кристину и Антона, - останутся.
– Но...
– Я могу передумать на счет ребенка.
– Соня, живо на выход!
– скомандовала я.
Племянница беззвучно заплакала. Она встала и поплелась ко мне. Проходя мимо Кристины и Антона, она замешкалась.
– София!
У меня сжалось сердце, когда Соня накрыла рот ручками и, не глядя по сторонам, побежала ко мне. Не сводя прицел с древесного человека, я судорожно ощупала ее левой рукой и подтолкнула в сторону выхода из гостиной.
– Иди и не оглядывайся, - шепнула я.
И она, не отнимая ладошки ото рта, так и сделала.
Кристина смотрела на меня полными слез и благодарности глазами, и я поняла: она не боялась за свою жизнь - она боялась за жизни дочери и мужа.
Моя младшая отважная сестренка не боялась умереть.
– Твое оружие не причинит мне вреда.
Я вновь посмотрела на древесного человека.
– Проверим?
Тварь заскрипела:
– Я сломал ему руку. Если ты выстрелишь, я ее оторву.
– Нет!
– выдохнула Кристина.
– Чего ты хочешь?
– Передать слова Хозяина.
– Надо было просто отправить е-мейл, мокричная башка. У вас в лесу есть интернет, я полагаю?
Выдав эту издевательскую фразу, я почувствовала себя пыжащимся клиническим идиотом.
Скрип стал громче:
– Такая смелая, такая отчаянная. Хозяину это понравится.
Я не была смелой и отчаянной. Я была напуганной до чертиков. Однако если вы грубите и язвите, люди обязательно припишут вам левые качества. И не совсем люди тоже.
– Кто твой хозяин?
– спросила я.
– Тот, у кого ты будешь молить о пощаде
– Глаза-мокрицы уставились на Кристину. Сестра опустила голову, слезы с новой силой хлынули из глаз.
– Фактически, вы обе будете.
– Все тело древесного человека сотрясалось от смеха.
Чудненько, посол неведомой хрени пришел озвучить угрозу. Я бы сказала, что 'фактически' - слишком сложное слово для него, но зачем портить такой момент своим занудством?
– Заткнись, - прошипела я и посмотрела на Кристину. Волосы вуалью лежали на ее лице.
– Как ты могла? Ладно, можешь не отвечать. Риторический вопрос.
Я сосредоточилась на древесном человеке, рука с ПМ вновь на нужном уровне. Я целилась аккурат в щель рта, рассудив следующим образом: еще никто после пущенной в пасть пули не был на седьмом небе от счастья. Пусть я не великий стрелок и у меня нет диплома магистра, но некоторые умственные заключения не требуют от вас степени негодяйства - как неофициальной, так и в красной обложке.
– Харизма, у вас с Хозяином есть кое-что общее.
Он произносил мое имя как 'Кхарис-с-сма'. С 'хозяином' дела обстояли не лучше. Наверное, трудно говорить, когда вместо голосовых связок у тебя в глотке клубок насекомых.
– Чушь собачья, мокричная башка.
Мокричная башка сказала:
– И у тебя, и у Хозяина нет левого мизинца.
Сказала:
– Из пальца Хозяина сделали игральные кости.
Это какими же большими должны быть фаланги, чтобы из них получилось пять тяжелых игральных костей, еле помещающихся на ладони? Я вспомнила чудовище, что убило Лироя, и нервно сглотнула. Большими, очень большими они должны быть, вот что.
Кто-то однажды лишил хозяина этой древесной твари пальца. Кто-то храбрый. Я почему-то не сомневалась, что безымянный храбрец поплатился за это жизнью.
– Хозяин долго питался от вашей бабки. Старая ведьма давала ему достаточно, чтобы поддерживать в нем жизнь, но недостаточно, чтобы пробудить его. Когда ее не стало, твоя сестра выбросила кости, и Хозяин стал просыпаться. Он был слаб, и это заняло у него годы. Ты, Харизма, поможешь ему окончательно пробудиться. Но прежде в землю должно уйти немного крови.
– НЕТ!
– закричала сестра, прикрывая голову Антона руками.
Древесный человек поднялся с кресла. Все его тело стонало, шуршало, скрипело. Ветви, стебли, листья, насекомые, составляющие его, пытались двигаться одновременно. Его рост достигал двух с половиной метров, отростки-руки непропорционально длинные. Сверчки, сороконожки и мокрицы посыпались к его ногам черным дождем. Он навис над сестрой и Антоном.
Я выстрелила в трещину рта, раскрывшуюся уже настолько, что я могла просунуть в нее обе руки. Прямо перед тем, как пуля ударила ему в рот, из трещины вылезла огромная черная сороконожка и щелкнула жвалами. Никогда прежде не видела таких больших сороконожек. Пуля смела сороконожку и ушла внутрь, в голову древесного человека. Он отшатнулся, щель схлопнулась, как мышеловка. Он сделал шаг вперед. Я навела прицел и два раза спустила курок: вначале целясь в левый глаз, затем в правый. Или в то, что, предположительно, было его глазами.